№ 17(*1)
С[анк]т-Петерб[ург], 30 июля 1812
Хотя не прошло и пяти дней, дорогой Поль, с тех пор, как я вам писал (мое последнее письмо — письмо № 16 от 24-го), я спешу воспользоваться любезным предложением гр[афа] Аракчеева53, который сказал мне вчера, чтобы я отправил ему свои письма для вас и передал вам, чтобы вы адресовали непосредственно ему те, которые вы захотите мне написать. Он отвечает, что мы все их получим вовремя. Так как граф находится в настоящий момент при особе Е[го] В[еличества] Имп[ератора], и он возглавляет военные дела, относительно всего, что касается непосредственных распоряжений Государя, никто не сможет доставить наши письма с большей точностью, чем подобное лицо.
Маменька вас нежно обнимает. Так как она в деревне, а я не хочу упускать возможность вам написать, возможно, что она вам не напишет, так как у меня едва есть время дождаться отправления ее письма. Эта //лл. 75 об. – 76 превосходная Мать мало спокойна с тех пор, как вы нас покинули, но с глубокой верой во Всевышнего надежда ее поддерживает.
Со времени прибытия Е[го] В[еличества] Имп[ератора] сюда мы постоянно имеем замечательные новости о наших войсках — они всегда одерживают полную победу везде, где они сражаются54. Я каждый день с жаром молю Бога за вас, мой милый друг, и вообще за успех нашего правого дела. Камер-пажи и пажи получили разрешение выпуститься всем без исключения, тем, чьи родители этого пожелают. Из них 40 человек назначены на выпуск, так как начальники не позволяют, чтобы те, кто еще очень малы, юны или слабы, выпустились, без этого исключения, я думаю, что весь корпус останется пустым. Что касается меня, то я принял решение оставить Воло еще в корпусе. Вы знаете мое мнение об этом корпусе, так отвратительно управляемом Клингером – так что не мое благоприятное мнение о пребывании молодого человека в этом корпусе заставляет меня оставить там Воло, совсем наоборот, я раздосадован, что вынужден это сделать из-за слабого здоровья Воло. Он чрезвычайно быстро растет, и этому я приписываю его слабость; так как он постоянно страдает то от болей в груди, то от головных болей и т.д. Малейшая усталость доводит его до изнеможения, а ваш собственный опыт показывает, что на войне нужно уметь переносить превратности погоды и усталость. Он будет камер-пажом после того, как другие выпустятся. Это более удачно, чем разумно. Каких трудов стоило вам добиться звания камер-пажа! Вы вознаграждены за это, мой //л. 76 об. милый друг, не выпуском, который, разумеется, принес вам столько несчастья, но мнением всех тех, кто говорит о корпусе, ибо даже ваши враги отдают вам должное. И вот тому доказательство — Тулубьев55, ваш враг, узнав, что Татищев56 интриговал, чтобы получить больше баллов на экзамене, чем он, сказал в присутствии Воло: «Пестель уже нанес мне ущерб, но он по крайней мере умен и знает более меня, а етот – дурак, и когда ему дадут более баллов, нежели мне, так я ему лоб раскрою»(*2). Это было сказано с живостью, и это подтверждает, что даже ваши враги отдают должное вашим познаниям. Господь вознаградит вас, без сомнения, в будущем за все ваши труды. Подобные хорошие дела никогда не остаются невознагражденными. //л. 78 Мне очень любопытно узнать, чем кончится экзамен. Так как все, получившие разрешение на выпуск, будут держать экзамен, на котором определится количество баллов, которые каждый получит. Эти баллы будут представлены Е[го] В[еличеству] Имп[ератору], который определит выпуск и чин. Камер-пажи не ожидают большего, чем стать прапорщиками. В конце концов нет ни одного, кто бы мог сравниться с вами и с Адлербергом, и даже с некоторыми другими, более слабыми, чем вы двое, из вашего выпуска. После вашего выпуска корпус неимоверно потерял. Никто больше не учится, и поскольку никто не ожидал экзамена в этот момент, они совершенно к нему не готовились. Это будет хороший выпуск, и служба получит хорошо подготовленных подчиненных!!!
Маменька сейчас проводит время в деревне менее приятно, чем вначале. Мад[ам] Герард57 с 4-мя детьми, мад[ам] Рихтер58 со своими двумя сестрами и тоже с 4-мя детьми //лл. 77 об. - 78 там тоже расположились. С тех пор, как настала хорошая погода, поднялся шум, который мешает Александру заниматься.
Все эти дамы только и делают, что ходят с визитами, и во всякое время хотя бы одна, а часто все, приходят отрывать Маменьку от ее занятий. Старая мад[ам] Медер59 особенно меня смешит. Эта женщина, которой перевалило за 40, только и делает, что ходит по гостям — во всякий час она является с новостями. Это немного развлекает, но под конец надоедает.
Ваш дядя Леонтьев находится здесь уже несколько дней. Он приехал один по делам службы и возвращается завтра в Ижору, где находятся его жена и дети60. Мы читали ему некоторые из ваших писем, и у него выступили слезы на глазах, когда он читал место, где вы говорите, что с благословением ваших родителей вы исполните свой долг как верный гражданин и ревностный солдат. Он сказал — я всегда ожидал, что наш дорогой Поль отличится при любых обстоятельствах. — Ах! Да, мое дорогое дитя, я совершенно в этом убежден, и я молю Всевышнего доставить вам благоприятную возможность, благословляя вас от всей души.
То, что вы пишете о слабости здоровья вашего превосходного Полковника Удома, меня весьма удручает. Да укрепит его Господь. – Это верный и полезный слуга, в этот момент наш августейший Государь нуждается в нем как никогда!!
Я никогда так не гордился тем, что я русский, как в настоящее время. Вы не можете себе представить, мой милый друг, как много сейчас настоящих патриотов, которые готовы пожертвовать всем для блага своего отечества. Невозможно, чтобы Провидение оставило нашу страну и не благословило мудрые предприятия нашего августейшего государя, который подтверждает в этот момент, что сердце его отдано счастью своих подданных и славе Империи.
Давайте о себе знать, мой милый друг. Мы не имеем известий о вас с 29-го прошлого месяца. Сообщите, все ли наши письма до вас дошли. Я признаюсь, что я обеспокоен тем, что не знаю, что вы делаете и где вы находитесь. Я боюсь за ваше здоровье больше, чем за все остальное. Сообщите мне со всей откровенностью, каково состояние вашего здоровья, мой милый друг. Сильная жара губительна для недуга, который вы привезли еще отсюда, и ваше усердие по службе не позволило вам полностью поправиться до отъезда.
Господь, который является нашей единственной опорой, да направит вас и охранит! Ваши братья все здоровы. //л. 79 Они вас нежно обнимают. То же и Софи. Она чувствует себя хорошо, но ее силы еще не соответствуют ее возрасту, хотя она ходит одна и даже достаточно быстро, но она не бегает и не имеет еще твердости в ногах, какую требует ее возраст.
Прощайте, мой милый друг. Я вас нежно обнимаю, прижимаю вас к сердцу со всеми отцовскими чувствами, а это многое значит, дитя мое.
P.
Вот адрес графа Аракчеева, который вы поставите на конверте, вложив в него запечатанное письмо на мой адрес.
Его сиятельству
Милостивому Государю
Графу Алексею Андреевичу
Аракчееву.(*3)
P.
Л. 79 об. /Е.И./
Так как сейчас не моя очередь вам писать, мой дорогой и милый друг Поль, я добавлю несколько срок к письму вашего милого Папеньки. Прошло только три дня с тех пор, как мы получили ваше письмо № 12 от 16-го июня. Оно должно было стоить вам трудов, поскольку оно содержало также письма для всех ваших братьев и для Джексона61, и было бы действительно огорчительно для вас и для нас, если бы этот № был потерян. Ваши братья напишут вам в следующий раз. Борис содержит свои дела в таком порядке, что я вам отправила в последний раз (как он уверяет) старое письмо, которое я нашла в тетради после того, как он вернулся к Шуберту62, в то время как он сохранил в своем портфеле новое письмо, которое он вам написал. — Вот два письма, которые мад[ам] де Рихтер и м[адмуазе]ль Шарлота63 очень просят вам передать — они не знают, как сообщить о себе мужу и брату, так как там не получают больше их писем, отправленных через канцелярию гр[афа] А[ракчеева(*4)]. Постарайтесь их доставить. Уже четыре недели, как мы не имеем от вас известий, дорогой друг! Одному Богу известно, в состоянии ли вы еще писать. Когда говорят о каком-либо сражении, я бледнею(*5), пока не узнаю судьбу гвардии, и когда я узнаю, что она была под огнем, я испытываю смертельную тревогу. Да хранит вас Бог, дорогое дитя! Если Адлерберг или Пущин64 хотели писать и не имели возможности, вы могли бы взять на себя доставку их писем. Я ничего не говорю вам о Лукашевиче: по существу это гадкий человек, и госп[один] его отец, который даже не ответил Папеньке и который даже не думает заплатить долги своего сына! Яблоко от яблони недалеко падает(*6) . Прощайте, я вас нежно обнимаю и благословляю всем сердцем.
ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Пап. 1. Лл. 75–79 об.