В начале XIX века заболеваемость и смертность населения России была высокой.
Ежегодная общая смертность в европейской части страны колебалась, от 31,2 до 40,5 на 1000 человек. Особенно высокой была детская смертность: в среднем ежегодно рождалось 1 400 000 детей, из которых на первом году жизни умирало около 120 000.
Исследуя положение дел в воспитательных домах Сибири (Тобольск, Томск и Иркутск), декабрист Г. С. Батеньков отмечал, что в период 1811–1820 гг. из 379 в среднем поступавших туда за год детей умирал 271. Основной причиной смерти являлись острые инфекции: эпидемии оспы, дизентерии, брюшного и сыпного тифа, гриппа, дифтерии, скарлатины и т. д. Оспа оставалась, одной из самых распространенных инфекций. Только по официальным данным за 1804–1810 гг. в России умерли от оспы 827 000 человек.
Акад. И. И. Лепехин, обследовав малоизученные районы Поволжья, Крайнего Севера, Сибири, Урала, Белоруссии и Лифляндии, предлагал напечатать лечебники и бесплатно раздавать их населению страны. «Если бы жители села Каменки, — отмечал он в «Дневниковых записках», — имели такое; наставление, поистине не лишились бы они всех своих малолетних детей, которых оспа заблаговременно и в короткий срок отослала на тот свет. Она с такой жестокостью свирепствовала, что на погосте каждый год ребенков по десять прятали в могилы...»1Одним из пионеров оспопрививания по Дженнеру явился выдающийся русский ученый Е. О. Мухин. При его непосредственном участии еще в самом начале XIX века Московский воспитательный дом стал местом распространения оспопрививания. Ученый доказывал его государственное значение, утверждал на лекциях, в печати, что когда оспопрививание станет повсеместным, человечество избавится от страшных эпидемий оспы. Являясь профессором Славяно-греко-латинской академии, он активно претворял в жизнь выдвинутую И. И. Лепехиным идею о необходимости медицинских знаний для священников, которые получат тогда возможность оказывать крестьянам первую помощь. В 1822–1823 гг. в Московском воспитательном доме оспопрививанием занимался врач-декабрист О. П. Богородицкий — бывший ученик Е. О. Мухина.
Впервые рассмотрев вопросы здравоохранения и медицины как важнейшую сферу общественно-политической жизни страны, декабристы видели их решение в коренном социально-политическом преобразовании России. Передовые научно-медицинские концепции борьбы с эпидемиями нашли свое отражение в уставе Союза благоденствия.
Оспопрививание вменялось в обязанности всем членам Человеколюбивой отрасли Союза. § 19 устава гласил: «Прививание коровьей оспы как важнейшая предосторожность к сохранению жизни младенцев распространяется членами сей отрасли». В § 22 записано: «Изучают (члены отрасли — А. К.) повременные сочинения по сей части, распространяют касательно оной существующие уже сочинения»2.
Требования этого программного документа декабристов определили государственную деятельность Г. С. Батенькова как правителя дел Сибирского комитета при М. М. Сперанском. В 1822 г. он привлекает к разработке докладной записки «О занятии киргизской Средней орды» доктора Франца Бутта, который вошел в историю отечественной медицины как самоотверженный энтузиаст оспопрививания. Предложив свои услуги Медицинской коллегии, он в 1802–1803 гг. объездил 7 губерний страны и осуществил прививки более чем 6000 человек.
Записка Батенькова — Бутта предусматривала более прогрессивную систему медицинского обслуживания местного населения, чем в других районах России. Согласно этому проекту, в северо-восточном Казахстане создавались округа, в каждом из которых предусматривались больницы на 200 мест. Они должны были иметь по 2 лекаря (1 для разъезда по округу) и лекарских учеников.
Первые прививки оспы казахским детям были сделаны еще в 1804 г., однако начало массовым прививкам положил разработанный Г. С. Батеньковым «Указ о киргизах» (1822 г.), провозгласивший, что «введение между киргизами прививания предохранительной оспы составляет важнейшую задачу врачей, определяемых во внешние округа Омской области»3.
Циркуляр от 12 августа 1825 г. генерала от инфантерии Эссена, адресованный корпусному доктору Оренбургского военного гарнизона А. Пятницкому, гласил: «Г. председатель Оренбургской пограничной комиссии рапортом доносит мне, что он предполагает полезным распространить в Киргиз-Кайсацкой орде прививание оспы для предохранения киргизов от натуральной оспы.
Находя сие предложение для орды благодетельным, я предоставил пограничной комиссии избрать из каждой части оренбургских киргизов по одному человеку хороших способностей и отправить их к Вам для изучения искусству прививать оспу. Вашему Высокородию даю о том знать, предполагая, что когда будут доставлены от комиссии три означенные киргиза, то поручить их опытнейшему врачу здешнего Военного госпиталя, с тем чтобы он научил их основательным образом искусству прививания оспы...»4 Таким «опытнейшим врачом» военного госпиталя явился сосланный в Оренбург декабрист Н. Г. Смирнов. Он знакомил своих учеников не только с основами оспопрививания, но и с «употреблением врачебных пособий». Среди его учеников были способные юноши Сарлыбай Джанебеков, Хайрула Быбаев, Ахмед Бадаев, успешно занимавшиеся впоследствии самостоятельной медицинской практикой.
На каторге в Чите и в Петровском заводе декабристы и их жены под руководством врача Ф. Б. Вольфа самоотверженно боролись с эпидемиями оспы, скарлатины, сибирской язвы, свирепствовавшими в Забайкалье. В конце 20-х годов всему населению Читы была сделана прививка коровьей оспы по Дженнеру, причем за воротами тюрьмы ее осуществляли сами декабристки. Это был первый опыт поголовного оспопрививания в Забайкалье. В Чите всем вновь родившимся детям оспа стала прививаться в первые месяцы жизни; резко снизилась детская смертность. Сюда стали приезжать из других районов Забайкалья. В Чите, являвшейся в ту пору глухой деревней с 40 дворами, появилась гостиница. Благодаря декабристам спасительность оспопрививания была признана населением всего огромного края.
В 1842 г. окружной нерчинский врач Ф. К. Джунковский был награжден Золотой медалью Русского вольно-экономического общества «за порядок в оспопрививании». Сам Джунковский отмечал, что в своей работе «противу оспы» он руководствовался «примером Вольфа».
В отчете Министерства внутренних дел за 1819 г. говорилось: что «народное здравие было в дурном состоянии», по всей стране от Лифляндии и Новгородской губернии до Молдавии и Грузии «распространялись крапивная и желтая лихорадки, гнилостная горячка, кровавый понос, нервная и желтая горячки, синяя оспа, карбункул»5. В Одессе и Грузии отмечалась чума. К этому периоду относятся первые статистические исследования заболеваемости и смертности в русской армии, проведенные идеологом и руководителем декабристов П. И. Пестелем. Он изучил медицинскую обстановку и санитарные потери в Молдавской армии в период русско-турецкой кампании 1809–1811 гг. В его черновых неопубликованных бумагах «по делам военного управления»6 сохранились 2 таблицы к «Краткому разъяснению о составе войск». Отметив, что «все рассуждения, до состояния войск касающиеся, разделяются на три разряда: относящиеся до состояния войска, до содержания войска и до действия войска», П. И. Пестель приводит данные о распределении 58 779 человек, входящих в Молдавскую армию, по родам войск (инфантерии, кавалерии и артиллерии). Медицинскую обстановку в армии он оценивает как важнейший показатель ее состояния.
Анализируя заболеваемость и смертность в армии, Пестель подчеркивал, что за 1810 г. умерли от болезней 12 034 солдата, тогда как в 60 сражениях погибли только 7497.
Сведения по Молдавской армии скорее всего были представлены П. И. Пестелю доктором В. П. Малаховым, окончившим в 1802 г. Петербургскую медико-хирургическую академию. С 1807 по 1816 г. он был в составе действующей русской армии, участвовал в турецких войнах. С 1814 по 1815 г. они вместе были в заграничном походе, в который П. И. Пестель вступил адъютантом командующего 2-й армии Витгенштейна.
В нее будущий декабрист отправился после тяжелого огнестрельного ранения в голень во время Бородинского сражения, из которой весь 1813 г. «косточки выходили», т. е. развился остеомиелит. В. П. Малахов являлся в тот период генерал-штаб-доктором той же армии, и молодой адъютант, несомненно, обращался к нему за медицинской помощью. Знакомство это могло продолжаться и в последующие годы.
Малахов занимался социально-медицинскими исследованиями, придавая большое значение «мерам предупредительным и раннему лечению». Он выделял 4 «источника» заболеваний: «1-е — воздух, 2-е — пища и питье, 3-е — одежда и 4-е часто скрывающиеся внутрь маловажные болезни». Отстаивая концепцию о необходимости раннего начала лечения заболеваний, военный врач также утверждал: «Но не допускать до отчаянных болезней, коих не всегда натура переносить может, есть еще величественнее, но только не так приметно для посторонних глаз и не доставляет врачеству видимой величественной признательности»7.
Надо полагать, что причиной столь высокой заболеваемости и смертности в Молдавской армии в 1810 г. были инфекционные болезни, в том числе и чума. В конце XVIII — начале XIX века эпидемии чумы не прекращались на Балканском полуострове, а также в русской армии, расположенной в Молдавии и Валахии. В Бессарабии за XIX век было зарегистрировано 15 эпидемий чумы.
В 1819–1820 гг. случаи этого тяжелого заболевания отмечались в Браилове, Савке, Горичанах, Атанах.
В начале 1821 г. в дунайских княжествах вспыхнуло греческое восстание против турецкого гнета. Симпатии декабристов были на стороне повстанцев. В этот период, опасаясь репрессий со стороны турецких войск, начались массовые переходы беженцев через русскую границу. Изучая военно-политическую обстановку в данном районе, П. И. Пестель 8 марта 1821 г. предложил наместнику Бессарабской области генералу И. Н. Инзову конкретные меры по предупреждению заноса чумы в Россию. В его докладной записке говорится: «1). Всех жителей молдавских, спасающих свою жизнь от неминуемой смерти, наносимой им раздраженными турками, перепускать в наши границы. 2). За всеми сими переходящими людьми иметь строгий войскам надзор, дабы не внесли они в наш край болезней, и потому выдержать им карантин...». «Возвратясь в Кишинев, — докладывал П. И. Пестель начальнику штаба 2-й армии генералу П. Д. Киселеву, — донес я лично о всем... генералу Инзову и известился от его превосходительства, что для удобнейшего содержания в карантине молдаван, могущих со временем переходить наши границы, назначены временные карантины: местечко Формозы, на половинном расстоянии от Рени до Леова, и селения Тристени и Салджени, на половинном расстоянии от Леова до Скулян: в сих трех основных пунктах необходимы постоянные местные карантины»8.
В 1829–1831 гг. в России разразилась тяжелая эпидемия холеры, охватившая 48 губерний. Только по официальным данным, заболели 466 457 человек и умерли 197 069 человек. Эпидемия началась в Оренбургской губернии, куда ее занесли караваны из Бухары. Обязанности старшего врача оренбургского военного госпиталя выполнял, как уже указывалось, ссыльный врач-декабрист Н. Г. Смирнов. Это было единственное лечебное учреждение в огромном крае, простиравшемся от Камы до Каспия. К началу эпидемии на этой территории находились 5 военных врачей и 1 гражданский лекарь. На 15 ноября 1829 г. из 11 000 жителей Оренбурга заболели холерой 1100, 200 из них погибли. Воинский гарнизон насчитывал 600 человек, в госпиталь поступили 229 больных.
Военный госпиталь под медицинским руководством Н. Г. Смирнова стал центром не только борьбы с эпидемией, но и исследования этого опасного заболевания. Первые случаи холеры появились в августе 1829 г., когда местные врачи на своем заседании отметили, что «необыкновенная болезнь не проявляет прилипчивого характера».
Следует отметить, что английские врачи, встречавшиеся с холерой в это время в Египте и в Индии, в большинстве своем считали ее незаразной. Кратковременная вспышка этого заболевания в Астраханской губернии в 1823 не позволила русским врачам сделать на этот счет убедительных выводов. Первым диагноз холеры в Оренбурге 18 сентября поставил Н. Г. Смирнов, о чем он доложил корпусному доктору А. Пятницкому, а также в Медицинский совет Министерства внутренних дел. «Решился я,— написал Николай Галактионович, — вновь прибывших больных лечить сообразно с наставлением о болезни, называемой холерой»9. Врач-декабрист создал первое в России холерное отделение, в котором вместе с ним работал ординатором врач И. А. Соколов, выпускник медицинского факультета Московского университета.
Они впервые в стране составили «Описание холеры для простого народа», положившее начало широкой просветительной работе в борьбе с этим эпидемическим заболеванием.
Наставление распространялось уже в 1829 г. в виде листовок на русском и арабском языках. Позднее, весной 1830 г., М. Я. Мудров и П. И. Страхов создали свое «Наставление простому народу, как предохранить себя от холеры и лечить занемогших сею болезнью в местах, где нет ни лекаря, ни аптеки».
«В Описании холеры» Н. Г. Смирнова и И. А. Соколова отмечались основные проявления заболевания, давались рекомендации по оказанию первой помощи, а главное указывалось «на меры личной для каждого осторожности при появлении сей болезни в каком-нибудь селении». К Оренбургу было приковано внимание всей России, постоянно шли запросы из Медицинского совета Министерства внутренних дел, из Совета врачей Казанского университета. Оренбургские врачи, в первую очередь Н. Г. Смирнов и И. А. Соколов, сделали ценные научные наблюдения и выводы. Во-первых, они полностью отрицали «местные причины» возникновения холеры и утверждали, что болезнь «заносная» из Юго-Восточной Азии. Во-вторых, со всей определенностью указывалось на «заразность» болезни, был определен и характер ее контагиозности, — «ни спорадическая, ни эндемическая, а эпидемическая». В-третьих, отмечалось, что больной человек является источником распространения инфекции. Было дано классическое описание клиники холеры, начато изучение ее патологоанатомической картины. Здесь впервые в России с успехом применили хлорную известь в качестве дезинфицирующего средства. Изучая лечение холеры, Н. Г. Смирнов и И. А. Соколов критически отнеслись к кровопусканию, как основному методу лечения. В 1833 г. Н. Г. Смирнов стал инспектором Пермской врачебной управы, возглавил противооспенный комитет.
Яркой страницей в историю общественно-медицинской деятельности в стране, вошла героическая борьба с холерой небольшой группы декабристов и их жен в 1848 г. Тобольске.
Первые случаи заболевания были отмечены в городе в самом начале июля среди, рабочих, приплывших из Тюмени и Туринска. Тобольск, являясь в тот период губернским городом, находился в крайне неблагополучном санитарном состоянии: подгорная часть его представляла собой сплошное болото, канавы были заполнены стоячей водой.
Эпидемия быстро охватила весь город, в отдельные дни заболевало до 250 человек.
В Тобольске была единственная больница приказа общественного призрения на 10 коек. Губернская управа бездействовала, выпустив лишь «постановление» по борьбе с холерой, в котором говорилось: «Главнейшее средство к сбережению себя среди больных суть сохранение спокойствия духа, и безбоязненность и упование на бога»10.
Гражданский губернатор безуспешно пытался организовать больницу для холерных больных. Он обратился за помощью к тобольскому купечеству, однако по его приглашению явилось только 5 человек. Из городских сумм было выделено на борьбу с эпидемией 15 руб. — «на экстренные расходы по преданию земле трупов, умирающих от холеры бедняков». «Паника была страшная», — вспоминала одна из современниц.
Однако заразы от умерших не боялись. Холерные больные лежали открытыми по трое суток. Особое кладбище хоть и было отведено, но холерных хоронили на общем кладбище»11. За 49 дней эпидемии в Тобольске от холеры умерли свыше 600 человек.
За 49 дней эпидемии в Тобольске от холеры умерли свыше 600 человек. В этот трудный период самоотверженную борьбу за жизнь людей вели декабристы Ф. Б. Вольф, П. С. Бобрищев-Пушкин, супруги Фонвизины, Свистуновы, Анненковы.
«Потребность в помощи была столь велика, — писала близкая и декабристам М. Д. Францева, — что даже Фонвизины и Свистуновы по наставлению Бобрищева-Пушкина лечили в отсутствие его приходящих к нему больных в эту тяжелую годину. Холера в Тобольске была сильна и смертность страшная; постоянное зрелище встречающихся похорон и стоящих по несколько за раз гробов в церквах наводил на всех ужас и уныние... У Фонвизиных было два внезапных смертных случая (умерли слуга и повар). Несмотря на то, что больным, начиная с господ, все подавали помощь, М. А. и П. С. (Фонвизин и Бобрищев-Пушкин. — А. К.) сами растирали окоченевшие и почерневшие члены, сами сажали в ванну, никто из них не заразился. Вообще они оказали много деятельной помощи во время этой ужасной болезни, записывали всех приходящих к ним больных и потом подводили итоги, по которым оказалось около 700 человек, получивших излечение»12.
Борьба декабристов с эпидемиями — одна из ярких страниц в деятельности замечательных патриотов нашей Родины.