От составителя
В довольно обширной литературе о восстании 14 декабря 1825 г. наименее разработана и отчетлива военная сторона этого события. Настоящая справка отнюдь не претендует на систематическое исследование этого вопроса; она служит только дополнением военно-исторического и отчасти, справочного характера к основному тексту А. Е. Преснякова и построена по следующему плану:
Георгий Соломонович Габаев, 1917 г.
Глава I. Обзор общего состояния гвардии к концу 1825 г.; основы организации и пополнения; настроения гвардейской офицерской и солдатской среды и взаимоотношения их с династией и высшим генералитетом.
Глава II. Организация, состав, расквартирование и вооружение петербургских частей гвардии к концу 1825 г.; перечень отдельных войсковых частей, их группировка по войсковым соединениям, состав, вооружение и стоянка каждой части.
Глава III. Разделение петербургской гвардии на два враждебных стана с возможно точным учетом состава и сил обеих сторон. Руководители и деятели этих сторон.
Глава IV. Потери ранеными и убитыми с обеих сторон. Кары, наложенные на восставших, и награды правительственным войскам.
Глава V. Краткий военный разбор вооруженного столкновения сторон 14 декабря, как попытка разобрать с военной точки зрения события 14 декабря как боевое столкновение. Краткий разбор деятельности вождей, штабов, связи, состава, организации, вооружения и снабжения сторон, планов действий и их выполнения как в отношении сосредоточения сил, так и их боевого применения.
К сожалению, не оказалось возможным уточнить в желаемой степени некоторые из приводимых данных как при детальном подсчете сил, так и в отношении данных об отдельных лицах.
К справке прилагаются два плана: А) Петровской площади с показанием распределения войск к заключительному моменту столкновения 14 декабря и Б) Петербурга с показанием казарм гвард. частей и пути их следования к сенату и дворцу.
При составлении очерка в основу было положено стремление к беспристрастному и спокойному отношению к сторонам, рассматривая их действия не с политической, а с военной точки зрения, по возможности учитывая особенность эпохи и психологию участников событий.
Приводимые данные являются результатом кропотливых изысканий как в печатном материале, так и в архивном. Из печатных источников использованы исторические труды по организации армии, полковые истории гвардейских частей, многочисленные мемуары участников, опубликованные материалы «следственной комиссии» и «верховного суда», «алфавит декабристов», общие основные труды по истории 14 декабря, «некрополи» и другие справочные издания. Перечень источников из экономии места не дается, так как по библиографии декабристов имеется достаточно трудов. По истории организации армии и по полковым историям достаточно полные библиографические данные имеются в трудах А. И. Григоровича «Перечень историй и памяток войсковых частей», изд. 1909 и 1913 гг. и «Опыт руководства к составлению полковых историй», 1915 г.
Из архивных материалов 1825 и 1826 гг. использованы приказы высочайшие, центральных военных органов, по гвардейскому корпусу и по некоторым из гвардейских частей, списки, расписания, а также сравнительно необильный материал о 14 декабря в делах бывш. штаба гвардейского корпуса. Характер краткой справки, а не специального научного исследования, не позволил провести здесь ни детального обоснования каждого сведения ссылками на источники, ни критического разбора данных в случае противоречивых указаний разных источников. Составителю пришлось ограничиться детальным изучением довольно обширного материала, оказавшегося в его распоряжении, систематическим подбором и сопоставлением данных с тем, чтобы вынести из этого определенное представление о фактической стороне, которое и предлагается в настоящей справке.
Приводимый материал отнюдь нельзя считать окончательным и непогрешимым. Задача справки — облегчить первоначальное ознакомление с военной стороной событий 14 декабря и помочь дальнейшему углублению изучения вопроса.
Составитель считает своим долгом выразить искреннюю признательность профессору А. Е. Пресникову, А. А. Сиверсу, А. В. Шебалову и Л. П. Потоцкому за любезно сообщенные сведения и представленные редкие и ценные исторические материалы и С. Г. Розен за неустанное, вдумчивое сотрудничество в работе, без которого она не могла бы быть исполнена.
Г. Габаев
I
Общий обзор состояния русской гвардии к концу 1825 г.
Рассматривая вооруженное столкновение, в которое вылились внешним образом события 14 декабря 1825 г. в Петербурге, нельзя не учесть, что действующими лицами с обеих сторон явились почти исключительно, как тогда их назвали бы, «чины императорской российской гвардии». Русская гвардия того времени имела совершенно определенные организацию и состав и во многом отличалась от прочих частей русской вооруженной силы. События 14 декабря могли вылиться в те формы, в которых они протекли, лишь при определенном составе, организации и настроениях тогдашней петербургской гвардии. Поэтому здесь уместно дать краткую сводку данных об общих основах организации и состава гвардии императора Александра I, оставленной им в наследие своему преемнику.
***
Гвардия, как вид военной организации, являлась одновременно и отрядом телохранителей главы государства — дворцовой стражей и отборною частью войска — последним решающим резервом на поле сражения, образцом для организации и обучения прочих войск, а также рассадником и школой командного состава всего войска. Первыми частями русской гвардии были петровские «потешные» — Преображенский и Семеновский полки и Бомбардирская рота. Анна Иоанновна добавила полки — Измайловский и Конный. В этом составе гвардия оставалась до Павла, если не считать мелких команд казаков, гусар и егерей, основанных при Екатерине II. Павел I, влив своих намуштрованных гатчинцев в состав избалованных и распущенных екатерининских гвардейцев, с настойчивостью и даже жестокостью добился стройной организации и доведенной до тонкости вымуштрованности своей гвардии. Что касается ее состава, то при Павле он увеличился не так значительно. Небольшие команды кавалергардов, гусар, казаков, артиллеристов и егерей были развернуты и получили законченную строевую организацию в виде Кавалергардского, Гусарского и Казачьего полков и Артиллерийского и Егерского батальонов.
Главным, хотя внешне и мало отмеченным, преобразованием характера гвардии к началу XIX века явился окончательный отказ от комплектования общего солдатского состава гвардии дворянской молодежью, будущими армейскими офицерами, и предъявление к гвардейскому солдату не только всех требований, обычных для армейского, но даже значительно повышенных и более строгих.
Свержение Павла не изменило систему. Его сыновья всецело унаследовали болезненную страсть отца к плац-параду, муштре и трынчикам и с увлечением предавались личной муштровке войск. Главным объектом этой мучительной плац-парадной выучки являлась, конечно, гвардия, лично руководимая как августейшими инструкторами, так и пересаливавшими в своем стремлении им угодить помощниками, среди которых история запечатлела такие фигуры, как Аракчеев и герой семеновской истории Шварц.
В первую половину царствования Александра еще сказывалось смягчающее течение, особенно яркое в его шефском Семеновском и в Кавалергардском полках, рассадниках будущих декабристов. Если изменился со времен Павла солдатский состав гвардии, то среда гвардейских офицеров оказалась более устойчивой. Правда, в гвардию влилось немало офицеров гатчинского типа, особенно балтийцев, но господствовал все же еще тип гвардейского офицера-барича, воспитанного, отчасти, в екатерининских традициях дворянского достоинства и независимости и еще более в духе энциклопедистов и идей «Прав человека», завещанных французской революцией и широко разнесенных по барским усадьбам конца XVIII века французами-педагогами, своего рода маленькими Лагарпами.
Крутая реакция правительства после 1814 г. сильно отразилась на военном обиходе и особенно на обучении и быте гвардии. Усилились разрыв, недоверие и затаенная враждебность правительства и гвардейского начальства, с одной стороны, и гвардейской офицерской массы, с другой. Стремление правительства тверже забрать в руки гвардию путем замены прежних просвещенных и популярных командиров гвардейских полков грубыми, исполнительными и нерассуждающими фронтовиками аракчеевской школы не дало желаемых результатов.
История 1820 г. в Семеновском полку, выведенном из терпения грубостью и жестокостью командира нового типа, Шварца, раскассирование этого любимого полка Александра, рассылка в армейские полки семеновских офицеров, внесших в них революционные искры, вывод гвардии из Петербурга в Виленскую губернию на длительный 15-месячный политический карантин в 1821–1822 гг. и закрытие масонских лож, наполненных гвардейским офицерством, — лишь придали новую энергию движению и загнали его в подполье, дальше от глаз правительства.
Так было с офицерством. Что касается гвардейских солдат, то и они по составу и подбору, а в особенности по условиям службы значительно отличались от армейских. После наполеоновских войн были проведены новые правила комплектования гвардии отборными солдатами армейских полков по очень сложной системе. Наиболее заслуженные в боях, лучшие по поведению и видные солдаты армейских полков ежегодно отбирались в гренадерские и кирасирские полки, и уже из этих отборных армейских полков лучшие солдаты отбирались в гвардию. Иногда допускался отбор прямо из армейских полков, из кантонистов и из рекрута. Отбор самый тщательный производился как специально посылавшимися доверенными гвардейскими офицерами, так и самими командирами армейских полков под строжайшей их ответственностью. Прибывавшие на пополнение гвардии солдаты осматривались и проверялись лично государем или великими князьями. Признанные неудовлетворительными нередко отсылались обратно за счет командира, а неудачный выбор мог испортить всю карьеру такого начальника.
Естественно, что к концу 1825 г. солдатский состав гвардии представлял редкий подбор наиболее заслуженных ветеранов, проделавших войны с Наполеоном, Турцией и Финляндией.
На настроение солдатских масс гвардии громадное влияние оказал ряд общих причин, а именно:
а) Почти непрерывные походы 1805–1815 годов, постоянное соприкосновение, в лице и союзников и противников, с войсками и населением, жившими в иных, нередко более мягких, гуманных и заманчивых условиях.
б) Разочарование в несбывшихся надеждах войск и народа на улучшение и льготы после колоссальных напряжений указанного десятилетия.
в) Явное и обидное предпочтение, отдаваемое иностранцам, более льготные условия службы польской армии с 7-летним сроком службы вместо русского 25-летнего и освобождение Финляндии от набора рекрут.
Кроме этих причин, общих для всей армии, действовали и причины, специфические для самой гвардии, а именно:
г) Близость ко двору и высшим сановным кругам гвардейского офицерства, разговоры и настроения которого доходили до гвардейских солдат и держали гвардию в курсе многих событий и течений, не доходивших до армейских масс в провинцию.
д) Непосредственная тягость первых, наиболее жестких проявлений реакции и нового расцвета аракчеевщины, хотя бы, например, в смене гуманных командиров типа семеновского Потемкина печальной памяти Шварцами.
е) Неизбежное разочарование армейских солдат, переводимых в гвардию. Жизнь в столице, близость двора, сокращение срока службы (22 года вместо 25-ти), более красивое обмундирование и несколько повышенное жалованье не искупали неудобств, с ними связанных. Столица и двор требовали усиленной службы и подтянутости; близость высшего начальства и красивое обмундирование — больших забот о поддержании последнего в исправности и щеголеватости, что требовало даже расходов от солдат.
Но главной тягостью являлась усиленная муштра и наряды в караулы и самая тягость и строгость караульной службы. Караулы поверялись высшим начальством до государя включительно, а караулам предшествовали парадные разводы с придирчивыми смотрами Александра, великих князей и высшего генералитета. Вместо зимнего полуотдыха большинства армейских полков при расположении «на широких квартирах» по деревням, большая часть гвардии проводила зиму в казармах, на глазах начальства. Таким образом почетный перевод в гвардию отравлялся тягостью гвардейской службы.
ж) Непосредственная муштровка государем и великими князьями и вызывавшееся этим усиленное обучение прочими начальниками с массой жестоких наказаний не могли не вызывать недовольства и не подрывать традиционного обаяния царя и царской семьи, которое могло сохраняться неприкосновенным в отдаленных армейских полках.
Указанные причины создавали почву для событий, разыгравшихся 14 декабря, но руководители восстания использовали не ее, а верность присяге Константину.
***
За период наполеоновских войн и, отчасти, в подражание мощной наполеоновской гвардии, Александр I развернул свою гвардию до внушительного состава сильного боевого «Гвардейского корпуса» из двух дивизий пехоты (по 4 полка и специальному батальону) и 2-х дивизий кавалерии (кирасирской в 4 полка и легкой из 5 полков и специального дивизиона) с соответствующей мощной артиллерией. Эти отборные войска стояли в Петербурге и его окрестностях. Кроме того при цесаревиче Константине в Варшаве стоял «Резервный корпус» из гвардейских частей, королевско-польской армии, учрежденной в 1815 г., и Литовского корпуса, учрежденного в 1817 г. в составе «Пехотной сводно-гвардейской и гренадерской дивизии» (1 полк польской гвардии, Гренадерский, и 2 литовской гвардии: Литовский и Волынский, 2 гренадерских и 1 карабинерный Литовского корпуса) и гвардейской кавалерийской дивизии; (из гвард. полков 3-х литовских—Уланского цесаревича, Подольского кирасирского и Гродненского гусарского и 1-го польского Конно-егерского} с соответствующей артиллерией и саперами (в том числе Литовск. гв.,батар. арт. рота № 5 и конно-легкая батарея № 3 и польская конно-батарейная батарея).
Кроме полков старой гвардии, офицеры которой с Петра имели старшинство двух чинов, а солдаты — более высокие оклады, Александр I, по примеру Наполеона, учредил молодую гвардию (со старшинством одного чина у офицеров). К числу частей молодой гвардии относились: переведенные в 1813 г. в гвардию за отличие в отечественную войну полки л.-гв. Гренадерский, Павловский и Кирасирский и вновь сформированный в Версале в 1814 г. л.-гв. Конно-егерский полк. Из варшавской; гвардии к числу молодой принадлежала вся польская гвардия (Гренадерский и Конно-егерский полки и конно-батарейная батарея), а из литовской гвардии лишь л.-гв. Гродненский гусарский полк. При составлении заново Семеновского полка в 1820 г., переведенным из армии, новым офицерам предоставлены на первое время права лишь молодой гвардии. Все прочие гвардейские части принадлежали к числу старой гвардии а некоторые негвардейские части, состоявшие при гвардии (все учебные, 1-й конно-пионерный эскадрон, лейб-уральская сотня и лейб-кирасирский ее величества полк, а в Варшаве польские саперный батальон и ракетные части), гвардейских прав и преимуществ не имели. Точно так же старшинства в чинах перед остальными флотскими офицерами не имели офицеры гвардейского экипажа.
Верховным главой гвардии, как и всех вооруженных сил государства, являлся император, но относительно гвардии и в Петербурге такое главно-начальствование проявлялось непосредственно и весьма реально. В Варшавской гвардии императора всецело замещал цесаревич. Ответственным, начальником гвардии являлся командир гвардейского корпуса. Таковым, с учреждения корпусов в 1812 г. был цесаревич Константин, но с 1814 г. он поселился в Варшаве и оставался лишь номинальным начальником петербургских частей гвардии. Таким же номинальным начальником был и генерал граф Ф. В. Сакен, главнокомандующий 1-й армией, к составу которой причислялся и гвардейский корпус. Фактически же начальником петербургских частей гвардии являлся официальный заместитель цесаревича, носивший звание «командующий гвардейским корпусом». На этой ответственной и видной должности сменяли друг друга такие заметные и популярные генералы, как граф М. А. Милорадович с 1814 г., И. В. Васильчиков с 1818 г. и Ф. П. Уваров с. 1821 г. Только после смерти Уварова в конце 1824 г. был назначен бесцветный генерал А. Л. Воинов 1-й.
Среди начальников штаба гв. корпуса выделялся первый (в 1814–1819 гг.) — гуманный и просвещенный ген.-ад. Н. М. Сипягин, организатор ланкастерских школ взаимного обучения при гвардейских полках, «Общества военных людей — любителей наук и словесности» при гв. штабе, литографии и типографии того же штаба и «Военного Журнала». С 1823 г. эту должность занимал ген.-м. А. И. Нейдгарт. 2-й. (В промежуток начальниками штаба корпуса были: А. X. Бенкендорф 1-й 1819–1821 гг. и П. Ф. Желтухин 1821–1823 гг.).
Командующий гв. корпусом в Петербурге фактически руководствовался непосредственными указаниями императора и отдавал в приказе по корпусу распоряжения государя, не запрашивая ни цесаревича, ни главнокомандующего 1-й армии.
Гвардейскими пехотными дивизиями в Петербурге командовали с марта 1825 г. великие князья: первою Михаил и второю Николай. Для руководства ими был приставлен ген.-лейт. К. И. Бистром, получивший при этом звание командующего всей пехотой гвардейского корпуса.
До этого, с 1818 г. великие князья командовали бригадами 1-й гвардейской пехотной дивизии, состоявшей под начальством И. Ф. Паскевича. Михаил Павлович командовал 1-й бригадой из преображенцев и семеновцев, а Николай Павлович 2-ю — из измайловцев, егерей и сапер. Весной 1825 г., при новых назначениях великих князей, перетасовали и полки так, чтобы только что названные полки остались под начальством тех же великих князей. Михаилу подчинили еще его шефских московцев, а также лейб-гренадер и гвардейских моряков, а Николаю — павловцев и финляндцев.
Из гвардейской кавалерии в Петербурге стояла 1-я бригада 1-й кирасирской дивизии (кавалергарды и конная гвардия), конно-пионерный дивизион (из лейб-гв. и 1-го конно-пионерных эскадронов) и часть лейб-казаков; кирасирской дивизией командовал ген.-ад. А. X. Бенкендорф, а 1-й ее бригадой — ген.-ад. А. Ф. Орлов. Легкой кавалерийской дивизией командовал ген.-ад. А. И. Чернышов. Конно-пионерами командовал любимец вел. князя Николая полковник К. К. Засс.
Великие князья возглавляли и отдельные роды войск по специальностям. Наравне с ними такую же роль играл Аракчеев.
Цесаревич Константин с 1807 г. был генерал-инспектором всей кавалерии, а граф Аракчеев с 1803 г.— генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии. С 1819 г. со вступлением вел. кн. Михаила в должность генерал-фельдцейхмейстера, управление артиллерией перешло к нему.
Вел. кн. Николай, с назначения в 1817 г. генерал-инспектором по инженерной части, руководил инженерным корпусом и инженерными войсками.
Если генерал-инспекторство Константина над кавалерией и Аракчеева над пехотой и артиллерией к 1825 г. сделалось номинальным, то управление молодых вел. князей артиллерией и инженерной частью было весьма действительное. Петербургские же части этих специальностей находились под непосредственным руководством великих князей.
Подшефные вел. кн. Николаю гвардейские саперы были предметом особых его забот, равно как и созданные по его почину и под его руководством 2 конно-пионерных эскадрона, учебный саперный батальон и Главное инженерное училище. Подобное же отношение пел. кн. Михаил Павлович проявлял к гвардейской артиллерии (2 бригады пешей и 1 конной артиллерии), учебной бригаде и Главному артиллерийскому училищу.
Стремление приблизить членов царской семьи к войскам выражалось не только по линии фактических назначений на высшие командные должности по гвардии и специальным войскам, но и назначением их шефами, т.е. почетными начальниками, ряда полков, преимущественно гвардейских.
К концу 1825 г. члены императорской фамилии состояли шефами следующих полков и других частей:
Император Александр I:
— Л.-гв. Семеновского полка с 1796 г.
— Л.-гв. Преображенского, Кирасирского и Гренадерского полков с 1801 г. (преемственно после Павла).
—Польской гвардии: Гренадерского и Конно-егерского с 1818 г.
Цесаревич Константин Павлович:
—Петербургских полков л.-гв. гвардии: Конного с 1800 г.;Уланского с 1803 г.; Драгунского с 1809 г.; Егерского и Финляндского с 1813 г.
—Полков Литовской гвардии в Варшаве. Л.-гв. Литовского с 1817 г. Волынского, Подольского, Кирасирского и Уланского цесаревича полков с 1818 г.
Кроме того, разновременно он получил звание главного начальника целого ряда военно-учебных заведений, а при Николае в 1826 г. — шефа л.-гв. Гродненского гусарского полка.
Вел. кн. Николай Павлович:
— Л.-гв. Измайловского полка с 1800 г.
— Северского конно-егерского п. с 1816 г.
— Л.-гв. саперного батальона с 1817 г. и 5-го пионерного батальона с 1821 г.
— 1-го Егерского полка польской армии с 1821 г.
Вел. кн. Михаил Павлович
— Гвардейской артиллерии с 1798 г.
— Переяславского конно-егерского полка с 1816 г.
— l-го линейного (пехотного) полка польской.
— Л.-гв. Московского полка с 8 февраля 1824 г.
В приказе этого числа было объявлено: «По желанию е. и. в. цесаревича назначается е. и. в. великий князь Михаил Павлович вместо него шефом л.-гв. Московского полка». (Константин Павлович уступил Московский полк, где он был шефом с 1815 г., любимому брату Михаилу. В 1800 г. по его просьбе Павел обменял шефскими полками Константина с малолетним Николаем, дав первому конную гвардию, а второму измайловцев.)
Императрица Мария Федоровна числилась шефом лейб-кирасирского ее величества полка с 1796 г.
Вел. кн. Александр Николаевич числился шефом л.-га. Гусарского полка с 1818 г., т.-е. с рождения.
Типично, что в 1818 г. для того, чтобы почетную должность шефа лейб-гусар дать новорожденному вел. кн. Александру, с нее сместили заслуженного боевого шефа — графа Витгенштейна, а 19 декабря 1825 г. также поступлено было с графом Остерманом-Толстым при назначении семилетнего Александра шефом Павловского полка.
В кавалергардском полку со смерти Уварова в конце 1824 г. новый шеф не назначался до 1826 г., когда назначена императрица Александра Федоровна.
Из лиц, не принадлежавших к императорской фамилии, к концу 1825 в гвардии шефами состояли только 3 генерала: уже названный ранее гр. Аракчеев (в артилл. роте своего имени), Остерман-Толстой (в Павловском полку) и Васильчиков (в конно-егерском полку).
Таким образом к 14 декабря гвардия была связана с Константином не только как с императором, которому незадолго перед тем присягнула, но и как со своим корпусным командиром, хотя и номинальным, а из петербургских полков его шефскими являлись Конный, Егерский и Финляндский, драгунский и уланский и бывший шефский Московский. Николай был ближе к своим шефским частям: Измайловскому полку и Саперному батальону и — как генерал-инспектор — к прочим инженерным частям (Учебный саперный батальон и Конно-пионерный дивизион), как начальник 2-й дивизии — еще к егерям, финляндцам и павловцам.
Михаил, как фельдцейхмейстер, был ближе к гвардейской артиллерии, как шеф — к московцам и как начальник дивизии — к преображенцам, семеновцам, гренадерам и морякам.
События 14 декабря отчасти подтвердили предначертания лиц, распределявших шефство: подшефные и подчиненные части Николая не выступали против него, а восставшие оказались из чужой ему 1-й дивизии Михаила Павловича.
Одним из объяснений того, что конная гвардия, стоявшая в 30 шагах от стрелявших по ней карре, понесла столь малые потери, современники считали уверенность восставших в том, что конная гвардия, имевшая шефом Константина, ждет только удобной минуты, чтоб открыто перейти на сторону восставших под знаменем их шефа.
II
Организация, состав, расквартирование и вооружение войск гвардейского корпуса к концу 1825 г.
Как указано выше, к 1825 г. войска гвардии были сгруппированы около двух центров: Петербурга и Варшавы. Петербургская гвардия составляла Гвардейский корпус, и в его-то рядах разыгрались события 14 декабря 1825 г. Варшавская гвардия, из польских и литовских полков, составляла Резервный корпус войск цесаревича, и в ней аналогичные события разыгрались 18 ноября 1830 г.
В настоящей главе рассмотрен лишь Гвардейский корпус.
Пехота Гвардейского корпуса.
1-я Гвардейская пехотная дивизия
1-я Гвард. пехотная бригада: полки л-гв. Преображенский и Московский
2-я Гвард. пехотная бригада: полки л-гв. Семеновский и Гренадерский и Гвардейский экипаж
2-я Гвардейская пехотная дивизия
3-я Гвард. пехотная бригада: полки л-гв. Измайловский и Павловский и л-гв. Саперный батальон.
4-я Гвард. пехотная бригада: полки л-гв.Егерский и Финляндский
Во всех 4 пехотных бригадах первые полки, поступившие весной из бывшей 1-й Гвард. пехотной дивизии, именовались еще старшими, а вторые (из бывш. 2-й Гвард. дивизии) младшими.
Легкая Гвардейская кавалерийская дивизия
Открыть большую картинку
1-я бригада: полки л.-гв. Драгунский и Уланский
2-я бригада: полки л.-гв. Гусарский и Конно-Егерский
и при той же дивизии: л.-гв. Казачий полк с л.-гв. Черноморским эскадроном, лейб-Уральская сотня (не гвард.)
л.-гв. Конно-пионерный эскадрон1-й Конно-пионерный эскадрон (не гвард.) сведенные в Конно-пионерный дивизион.
Артиллерия Гвардейского корпуса.
Л.-гв. 1 артиллерийская бригада: Батарейная, рота е. и. в. вел. князя Михаила Павловича (№ 1); Батарейная рота № 2; Легкая рота № 1.
Л.-гв. 2 артиллерийская бригада: Батарейная рота генерала от артиллерии графа Аракчеева №3; Батарейная рота № 4; Легкая рота №2
Л.-гв. Конная артиллерия:
Л.-гв. конно-батарейная батарея.
Л.-гв. конно-легкая батарея № 1.
Л.-гв. конно-легкая батарея № 2.
Кроме того, имелись еще л.-гв. батарейная рота № 5 и л.-гв. конно-легкая батарея № 3, но они стояли в Варшаве.
В состав Гвардейского же корпуса входил:
1-й Резервный кавалерийский корпус.
1-я Кирасирская дивизия.
1-я бригада: полки Кавалергардский и л.-гв. Конный.
2-я бригада: л.-гв. Кирасирский и л.-Кирасирский ее величества (не гвард)
1-я Уланская дивизия (не гвардейская).
1-я бригада-уланские полки: Владимирский, и Сибирский.
2-я бригада-уланские полки: Оренбургский, .Ямбургский.
Артиллерийская бригада
Конная рота № 9,
Конная рота № 10
В состав Гвардейского корпуса входили и не распределенные по дивизиям следующие части:
Лейб-гвардии гарнизонный батальон (в него переводились гвардейские солдаты, потерявшие способность к полевой службе).
Гвардейский жандармский полуэскадрон.
Гвард. фурштадтская бригада (4 батальона обоза).
Гвард. инвалидная бригада (15 рот инвалидов из гвард. солдат).
Гвард. берейторская школа (для подготовки инструкторов верховой езды).
Кроме этих штатных частей, существовали еще временные части учебного характера с переменным составом:
Школа гвардейских подпрапорщиков (для подготовки к офицерскому званию молодых дворян гвард. пехоты, по 24 от полка);
Гвардейский учебный образцовый батальон (4 роты из временно командированных) для введения однообразия обучения унтер-офицеров и рядовых полков гвардейской пехоты;
Школа фейерверкеров гвард. артиллерии.
При Гвардейском же корпусе состояли не гвардейские «учебные части», пополнявшиеся кантонистами и подготовлявшие унтер-офицеров, музыкантов и писарей для армии. Это были:
Учебный карабинерный полк (в ведении командующего гв. пехотой — 3 батальона);
Учебный кавалерийский эскадрон;
Учебная артиллерийская бригада (в ведении нач. гв. артиллерии — 2 батарейные и легкая роты);
Учебный саперный батальон (в ведении нач. инж. гв. корпуса — 4 саперных роты).
При Гвардейском корпусе состоял свой «гвардейский генеральный штаб» и свои «гвардейские инженеры», ведавшие и фортификационным делом и гвардейскими казармами.
Кроме гвардии и состоявших при ней частей, в Петербурге были части «Отдельного корпуса внутренней стражи» для охранной, конвойной и полицейской службы, а именно:
Санкт-Петербургский внутренний гарнизонный батальон,
Санкт-Петербургский жандармский дивизион.
Таков был состав единиц вооруженных сил в столице к 14 декабря 1825 года. Из этих-то единиц и руководители восстания, и правительство выхватывали нужную им боевую силу. Вдали, под командой цесаревича, находилась варшавская гвардия.
***
Расквартирование гвардейских частей
Все 8 гвардейских пехотных полков на зиму посменно высылали по одному батальону в окрестности и лишь два батальона размещались в петербургских казармах. К зиме 1825 года во всех 8 полках за городом были 3-й батальоны, а в казармах 1-е и 2-е. Из кавалерии в городе стояли кавалергарды, конногвардейцы и на окраинах лейб-казаки. (См. план.) Артиллерия, саперы, конно-пионеры и гв. моряки были в городе. Полки лейб-гвардии были размещены так:
Преображенский: 1-й батальон на Миллионной, рядом с Эрмитажем; 2-й на Кирочной, 3-й в Стрельне.
Семеновский: 1-й и 2-й б. на Загородном проспекте, 3-й в Павловске.
Измайловский: 1-й и 2-й б. на Измайловском проспекте, в «Ротах» и доме Гарновского, 3-й в Петергофе.
Егерский: 1-й и 2-й б. на Рузовской и на Звенигородской (тогда 5-я и 7-я линии), 3-й б. за городом.
Московский: 1-я и 2-я гренадерские и 4-я фузилерная роты в Семеновских казармах на Звенигородской, 1-я, 2-я, 3-я, 5-я и 6-я фузилерные роты и штаб полка в доме Глебова, на углу Гороховой и Фонтанки (проходные казармы); 3-й бат. в окрестностях Красного Села.
Гренадерский: 1-й и 2-й б. в Петровских казармах на Большой Невке, Карповке и Б. Вульфовой ул.; 3-й за городом.
Павловский: 1-й и 2-й б. на Марсовом поле, 3-й в Ораниенбауме.
Финляндский: 1-й и 2-й б. на Васильевском острове, 19 линия; 3-й б. в д. Гостилицах.
Кавалергардский полк — весь на Захарьевской улице.
Конный: 1-й и 2-й эскадроны в жандармских казармах на Звенигородской (тогда на 7-й линии), остальные 5 эскадронов и штаб полка на Конногвардейском бульваре.
Казачий: 1-й, 3-й и 6-й эскадроны были на льготе на Дону и к концу года собраны в Таганрог. Остальные эскадроны — 2-й, 4-й и 5-й, стояли на окраинах Петербурга: один в старых Гусарских казармах, на Рожке за Александро-Невской лаврой, два по обывательским квартирам в деревнях Смоленской и Волковой.
Л.-гв. Черноморский эскадрон в Кавалергардских казармах.
Л.-гв. Кирасирский п. в Новой Ладоге.
Л.-Кирасирский ее величества п. на мызе Пелло.
Драгунский — в Петергофе.
Уланский — в Стрельне.
Конно-егерский — в Новгороде.
Гусарский — в Павловске.
Учебный карабинерный п.: 1-й и 2-й батальоны в Аракчеевских казармах на Шпалерной, 3-й батальон в Казани.
Л.-гв. Саперный батальон на Кирочной.
Учебный Саперный батальон на углу Инженерной и Садовой.
Л.-гв. Гарнизонный батальон в Усть-Ижоре и селе Рыбацком.
Конно-пионерный дивизион в доме Гарновского на Измайловском проспекте.
Гвардейский экипаж на Екатерингофском проспекте
Экипажи Балтийского флота на Крюковом канале.
Школа гвардейских подпрапорщиков в доме гр. Чернышева у Синего моста.
Гвардейская берейторская школа на Инженерной у манежа (где позднее стояла Уральская сотня).
Л.-гв. жандармский полуэскадрон на Звенигородской (тогда 7-й линии; по некоторым данным, временно с берейторской школой). Учебный кавалерийский эскадрон в Петергофе.
Л.-гв. 1-я артиллерийская бригада на Литейном, Басковой и Артиллерийской улицах.
Л.-гв. 2-я артиллерийская бригада на Охтенском пороховом заводе. Учебная артиллерийская бригада по-ротно при 1-й и 2-й бригадах.
Л.-гв. конная артиллерия стояла по-батарейно: Конно-батарейная между Ярославской и Костромской улицами (тогда Песочная ул. и Манежный пер.), где позднее построена часть Николаевского госпиталя; Конно-легкая № 1-й на Охтенском пороховом заводе; Конно-легкая № 2-й на мызе Пелло.
Гвардейские инвалидные роты №№ 1–6 стояли при загородных дворцах и садах, прочие по частям при полках; №№ 7–10 по 1/2 роты при 8 пехотных полках; № 11 — по 1/4 роты при Кавалергардском, Конном и Кирасирском полках и Саперном батальоне; № 12 по 1/3 роты при 1-й и 2-й гв. артиллерийских бригадах и гв. конной артиллерии; № 13 по 1/4 роты при Драгунском, Гусарском, Уланском и Конно-егерском полках; №№ 14 и 15 при варшавской гвардии.
Роты гвардейского учебного образцового батальона стояли при полках (гренадерская при Преображенском, 1-я и 2-я учебные при Семеновском и 3-я учебная по частям при Измайловском, Гренадерском, Павловском и Финляндском).
Состав полков и других частей гвардии, стоявших в С.-Петербурге
Пехота
Стоявшие в столице полки гвардейской пехоты, кроме Егерского и Финляндского, принадлежали к составу линейной или тяжелой пехоты и состояли каждый из 3 батальонов. Батальон состоял из 4 рот: трех «фузилерных» и одной «гренадерской». Роты делились на 2 взвода. В гренадерской роте один взвод был «гренадерский» из заслуженнейших и отборнейших старых солдат, другой взвод — «стрелковый» из самых молодых, ловких и подвижных солдат. В фузилерной роте оба взвода были фузилерными. В развернутом строю батальона (в 3 шеренги) на правом фланге стоял гренадерский взвод, в середине 6 фузилериых взводов по порядку №№ и на левом стрелковый взвод. Знамя стояло посредине. В бою фузилеры составляли главные силы, стрелки должны были вести застрельщичий рассыпной бой, а гренадеры составляли резерв для последнего удара. Так было по теории, на практике разницы между взводами было мало. Роты распределялись по-батальонно и именовались:
В 1-м батальоне 1-я гренадерская 1, 2, 3 фузилерные.
В 2-м батальоне 2-я гренадерская 4, 5, 6 фузилерные.
В 3-м батальоне 3-я гренадерская 7, 8, 9 фузилерные.
Полки Егерский и Финляндский принадлежали к составу егерской или легкой пехоты. Вместо гренадерских старшие роты в них и старшие взводы этих рот именовались «карабинерными». Стрелковые взводы сохраняли то же название, а прочие роты и взводы вместо фузилерных именовались «егерскими».
В гвардейском саперном батальоне было 2 минерных и 2 саперных роты. В учебном саперном батальоне все 4 роты были саперные.
Гвардейские батальоны были так называемого сильного состава, в 1000 штыков. В каждой роте было 4 офицера, 20 унтер-офицеров, 230 рядовых и несколько музыкантов (в тяжелой пехоте 4 барабанщика, 4 флейтщика и два горниста, в легкой пехоте и у сапер — три барабанщика и 3 горниста). При полках состояли небольшие хоры музыки (2 гобоя, 2 кларнета, 2 флейты, 2 трубы и 1 барабан; у сапер был первый в России хор медной музыки), команды инвалидов и не-строевые. При естественной убыли, расходе больными, должностными и иными в строй батальоны могли вывести не более 900 штыков. В полках средним числом было по штату 60–65 офицеров, но, за нахождением 3-их батальонов за городом, в Петербурге оставалось 50–55 офицеров на полк.
Гвардейский экипаж состоял из 8 рот строевых половинного состава (3 офицера, 10 унтер-офицеров, 115 матросов); ластовой роты (нестроевая) — такого же состава и артиллерийской команды — 4 пушки и при них 4 офицера и 93 нижних чина.
Вооружение унтер-офицеров и рядовых состояло из ружей со штыками и тесаков. Пехотные ружья были 7-линейные образца 1808 г., гладкоствольные, кремневые, заряжающиеся с дула, с 3-гранными штыками, весом со штыком около 12 ф., длиной 6 фут. 2 дюйма. Кольца и прибор были медные, ложе черное. Пули круглые, свинцовые, весом 6 золотников. Дальность боя была 250–300 шагов, максимальный процент попадания в мишень 25; время заряжания и подготовки к выстрелу было l1/2 минуты, комплект патронов до 60.
Тесаки в пехоте были типа полусабель с литым медным эфесом с дужкой (сохранились у дворцовых гренадер до 1917 года) и с темляком ротного цвета. Егерские роты и моряки тесаков не имели.
У музыкантов были только тесаки, у офицеров — шпаги, у конных офицеров (штаб.- офицеров и адъютантов) — еще пара пистолетов в чушках седла. Знамена имелись по одному на батальон.
У сапер и моряков были драгунские ружья образца 1809 г. От пехотных они отличались лишь тем, что были короче (5 фут. 6 дюйм.) и легче (около 10 фунтов). Дальность была меньше (150–200 шагов). Тесаки у сапер были широкие, с черным эфесом и железной крестовиной.
У флотских офицеров вместо шпаг были сабли.
Тяжелая пехота и саперы имели амуницию из белой лосиной кожи, погонные ремни на ружьях красные; егеря и моряки — все ремни черные вощеные.
Кавалерия
Ниже приводятся данные лишь о тех кавалерийских частях, которые стояли в Петербурге, т.-е. о кавалергардах, конной гвардии, конно-пионерах, лейб-казаках и жандармах.
Кавалергардский и л.-гв. Конный полки, принадлежа к числу кирасирских полков, состояли каждый из 3 дивизионов по 2 эскадрона и еще 7-го запасного эскадрона. В эскадроне было 4 взвода, а чинов: 7 офицеров, 18 унтер-офицеров, 180 кирасир и 3 трубача; всего 205 сабель, но выводили в строй не свыше 150–170 сабель.
В полку было около 1250 сабель, офицеров 55.
Вооружены были чины этих полков сточеными старыми палашами, 7-линейными пистолями образца 1809 г. (весом 33/4 ф., дальностью боя 30 шагов, с попаданием лишь в упор или случайным). Лошади были тяжелые, не перекованные на шипы (у конной гвардии вороные, у кавалергардов — гнедые). Оборонительным вооружением была тяжелая черная железная кираса (действительно, почти все ранения конногвардейцев 14 декабря были вне поля кирас). Трубачи кирас не имели.
Лейб-гвардии и 1-й конно-пионерный эскадроны имели усиленный состав, а именно в эскадроне по 9 офицеров, 24 унтер-офицера, 280 пионер и 3 трубача; всего 312 сабель, а в дивизионе — 615 сабель; в строй дивизион мог вывести до 500 — 550 сабель. Пионеры были вооружены, как конно-егеря, саблей в железных ножнах, парой пистолетов и карабином образца 1817 г. со штыком (семилинейный, короткий, весом около 81/2 фунтов). Офицеры, унтер-офицеры и трубачи имели только сабли и пистолеты.
Гвардейский жандармский полуэскадрон и СПБ-кий жандармский дивизион имели: в полуэскадроне конных 4 офицера, 10 унтер-офицеров, 80 жандармов и 2 трубача; в дивизионе было конных 25 офицеров, 35 унтер-офицеров, 264 жандарма и 4 трубача и пеших —1 офицер, 18 унтер-офицеров и 102 жандарма. Жандармы имели драгунские палаши, драгунские ружья со штыками образца 1809 г., а конные еще и пистолеты.
Действовали жандармы не в строю, а небольшими командами или в одиночку.
Из 6 эскадронов л.-гв. казачьего полка в Петербурге находились лишь 2, 4 и 5 эскадроны и состоявший при полку в качестве 7 эскадрона л.-г. Черноморский эскадрон. Состав каждого из этих 4 эскадронов был в 5 офицеров, 14 унтер-офицеров, 128 казаков, 2 трубача, всего по 149 сабель, а в полку 596, но в строй можно было вывести навряд ли более 550. Кроме кавалерийских сабель и карабинов, казаки имели еще пики без флюгеров.
Прочая кавалерия стояла за городом, откуда 14 декабря были вызваны ближайшие полки.
Драгунские и гусарские эскадроны были того же состава, как и кирасирские, уланские — несколько меньше по числу рядовых (104). Драгуны имели палаши, пистолеты и драгунские ружья со штыками; уланы — сабли, пистолеты и пики с флюгерами; гусары — сабли, пистолеты и карабины. Офицеры, унтер-офицеры и трубачи имели только сабли или палаши и пистолеты. В числе рядовых каждого эскадрона было 16 карабинеров, вооруженных штуцерами в 61/2 линий с 8 нарезами, весом 121/3 фунтов и хорошим боем.
Артиллерия
Боевая сила артиллерии учитывается по числу и мощности орудий. Боевой единицей и пешей и конной артиллерии в 1825 году являлась 12-орудийная артиллерийская рота, а в гвардейской конной артиллерии.
8-орудийная батарея. Роты и батареи были двух родов: батарейные с более тяжелыми орудиями и крупным калибром, типа позиционной полутяжелой артиллерии, и легкие. В каждой роте или батарее были орудия двух типов: пушки и единороги. Последние являлись переходом к гаубицам, действуя и перекидным огнем. Снаряды были следующих видов: картечь с чугунными пулями в жестянках, ядра круглые сплошные чугунные и гранаты круглые чугунные полые, наполненные порохом и имевшие фитиль во втулке. У орудий крупных калибров их называли не ядрами, а бомбами. Кроме того, были зажигательные снаряды — брандскугели. Картечь была двух сортов: для ближнего действия (до 200 саженей) по 90–100 пуль и для дальнего действия (до 400 саженей) по 40–45 пуль. На орудие в передке и зарядных ящиках возилось 120 снарядов: 30 картечей (10 ближнего и 20 дальнего боя), 10 брандскугелей и 80 чугунных снарядов (у пушек — ядер, у единорогов легких —гранат и у единорогов батарейных — бомб). Орудия батарейных рот весили 40–50 пудов и имели запряжку в 8 лошадей; легких рот — 20–30 пудов и имели запряжку в 6 лошадей. Зарядных ящиков полагалось на орудие в батарейных ротах по 3, в легких — по 2. Запряжка ящика была в 3 лошади.
На вооружении рот и батарей состояло:
В батарейной роте: 1/2-пудовых единорогов — 4; 12-фунтовых пушек — 4; 12-фунтовых облегченных пушек — 4.
В легкой роте: 1/4-пудовых единорогов — 4; 6-фунтовых пушек — 8.
В конно-батарейной батарее: 1/2-пудовых единорогов — 4; 12-фунтовых пушек — 4.
В конно-легкой батарее: 1/4-пудовых единорогов — 4; 6-фунтовых пушек — 4.
Калибры эти, считавшиеся по артиллерийскому весу чугунного ядра, при переводе на нынешний счет по внутреннему диаметру канала ствола, примерно соответствуют: -пудовый — 64-лин.; 1/4-пудовый и 12-фунт. — 48-лин. и 6-фунт. — 38-лин. калибрам. Дальность действия снарядов была 1200 —1800 сажен, но обыкновенно стреляли на 1 и редко на 2 версты.
Личный состав рот и батарей был следующий:
Бат. Рота —7 офицеров, 24 фейерверкера, 72 бомбардира, 192 канонира и 2 барабанщика.
Легкая рота —7 офиц., 24 фейерв., 40 бомбард., 180 кан. и 2 барабан.
Бат. батарея —10 офиц., 16 фейерв., 82 бомбрд., 172 кан. и 4 трубача.
Легкая батарея — 5 офиц.,16 фейерв., 48 бомбрд., 97 кан и 3 трубача.
В пеших ротах, где орудийная прислуга была пешком, на 12 орудий приходилось примерно по 240 лошадей, так как, кроме орудий и зарядных ящиков, возились еще запасные лафеты, колеса и инструменты. В конных батареях, где орудийная прислуга была верхом, на 8 орудий приходилось свыше 300 лошадей. Упряжка под орудия содержалась и в мирное время полностью, а под зарядные ящики — по одной упряжке на роту. Для самообороны артиллеристы были вооружены: пешие — тесаками, а конные — саблями. Как указано выше, в л.-гв. 1-й, 2-й
и в учебной арт. бригадах было 2 батарейных и по одной легкой роте; в гв. конной артиллерии — одна батарейная и 2 легких батареи, а всего в составе петербургской гвардии имелось 132 полевых орудия да 4 малых пушки при гв. экипаже.
Номенклатура рот и эскадронов
Чтобы яснее разобраться в действиях сторон с точностью до отдельных рот и иногда даже взводов, необходимо отметить еще одну особенность в их наименованиях. В тех полках и отдельных батальонах, где шеф был император, старшая рота или эскадрон официально именовались ротой или эскадроном «его величества», а там, где шефами были великие князья, — ротами или эскадронами «его высочества», сохраняя впрочем и название по № и специальностям. Ко дню смерти Александра I такие наименования носили в рядах Петербургской гвардии:
Роты его величества: 1-е гренадерские роты полков: л.-гв. Преображенского, Семеновского и Гренадерского и эскадрона его величества — 1-й эск.. л.-гв. Кирасирского полка.
По шефу цесаревичу ротами его высочества именовались 1-е карабинерные роты полков л.-гв. Егерского и Финляндского и эскадронами его высочества — 1-е эскадроны полков л.-гв. Конного, Драгунского и Уланского. При провозглашении с 27 ноября цесаревича императором Константином I эти роты и эскадроны были названы ротами и эскадронами его величества, что было отменено приказом 15 декабря.
По великому князю Николаю ротами его высочества именовались 1-я гренадерская рота л.-гв. Измайловского полка и 1-я саперная рота л.-гв. саперного батальона. С 14 декабря они начали именоваться ротами его величества. Такое же наименование сохранили прежние роты его величества Преображенского, Семеновского и Гренадерских полков и эскадрон его величества л.-гв. Кирасирского полка.
По шефу великому князю Михаилу ротами его высочества именовались 1-я гренадерская рота л.-гв. Московского полка и батарейная № 1 рота л.-гв. 1-й артиллерийской бригады.
Эскадроном ее величества по шефу императрице Марии Федоровне назывался 1-м эскадрон л.-Кирасирского ее величества полка.
Эскадроном его высочества по малолетнему шефу великому князю Александру Николаевичу назывался 1-й эскадрон л.-гв. Гусарского полка. Кроме них, официально по шефу именовалась батарейная № 3-й рота генерала от артиллерии графа Аракчеева лейб-гв. 2-й артиллерийской бригады.
В гвардейской кавалерии сохранялось еще обыкновение называть первые эскадроны лейб-эскадронами, а все вообще эскадроны — по фамилиям неофициальных шефов из старших офицеров полка.
***
Подводя итоги, видим, что 14 декабря Петербург был густо наполнен войсками, имевшими стройную организацию, многочисленное, связанное с интересами династии начальство, а сами войска, до солдат включительно, были связаны с династией близкими служебными отношениями, сложными нитями симпатий, антипатий и личных расчетов.
Что касается численности войск, которых можно было вызвать под ружье к 14 декабря, то, считая исключительно гвардейские и учебные строевые части без гарнизонных частей и военно-учебных заведений и исходя из выше приведенного состава частей, можно считать приблизительно, что под ружьем могло оказаться: пехоты и сапер в 8 гвардейских полках пехотных, гв. саперном батальоне и экипаже и учебном полку и саперном батальоне — 21 батальон — 18–20 тысяч штыков. Если отбросить, примерно, 4 батальона, занимавших караулы и прикованных этим к месту, свободных для действия можно было насчитать 14–16 тысяч штыков. Кавалерии в 3 полках и в конно-пионерном дивизионе 20 эскадронов около З 1/2 тысяч сабель. Артиллерии в 9 пеших ротах и в 2 конных батареях (не считая конно-легкой батареи № 2 в Пелло) 124 орудия.
Итого в самом городе было: батальонов 21 (до 20 тысяч штыков), эскадронов 20 (до 31/2 тысяч сабель), артиллерийских рот и батарей 11 (124 орудия).
Кроме того, в окрестностях готовыми к вызову были 8 третьих батальонов гв. пехотных полков, л.-гв. гарнизонный батальон, полки л.-гв. Уланский, Драгунский, Гусарский, Кирасирский (по 7 эскадронов каждый), л.-Уральская сотня и л.-гвардии конно-легкая батарея № 2, всего: 9 батальонов—8 тысяч штыков, 29 эскадронов — 41/2 тысячи сабель, 1 батарея — 8 орудий.
Как известно, 14 декабря из загородных частей были вызваны лишь 3-й батальоны 8-ми полков, уланы, гусары и драгуны, а стоявшие по Неве кирасиры, гарнизонный батальон и батарея вызваны не были.
III
Разделение петербургской гвардии 14 декабря 1825 года на два враждебных стана. Состав и сила сторон. Руководители и деятели обеих сторон
При рассмотрении событий 14 декабря было бы весьма желательно с полной точностью установить состав обеих сторон. К сожалению, полных материалов к точному учету найти не удалось. Почти точен материал о Московском полку, так как по приказанию шефа Михаила Павловича было произведено подробное расследование событий в полку. Дело с этим расследованием широко использовано составителем истории полка Н. С. Пестриковым (том II, главы 1, 2 и 3).
Относительно Гренадерского полка имеется рукопись «Описание участия лейб-гренадер в происшествии 14 декабря 1825 года, случившемся в С.-Петербурге», составленная автором истории полка Пузановым в 1853 г. Хранилась она в библиотеке Зимнего дворца (Рукоп. отд. № 1905). Использовать ее вновь для составления настоящей сводки не удалось за вывозом из Ленинграда. Пришлось пользоваться старыми выписками своими и новыми А. Е. Преснякова и косвенными указаниями труда С. Э. Скрутовского «Лейб-гвардии Сводный полк на Кавказе», в котором имеются данные о числе отправленных на Кавказ с этим полком московцев и гренадер.
О гвардейском экипаже до последнего времени не было военного издания [Прим. Авт. Была лишь статья Гастфрейнда во «Всемирном Вестнике» 1903 г.], но в 1925 г. появились статья А. Дрезена «Матросы-декабристы» (Журн. «Каторга и Ссылка» № 4/17) и книга И. В. Егорова «Моряки-декабристы», в которой использована рукописная история гв. экипажа, сост. в 1860 г. адм. М. Лермонтовым, участником событий 14 дек. В полковых историях Павловского и Финляндского полков, действовавших раздробленно и по частям, нет необходимых подсчетов сил, а в Павловском полку — даже распределения рот.
При тщательном сопоставлении печатного и архивного материала, который удалось использовать, можно установить картину разной точности для разных полков.
В основу деления можно положить 4 группы:
1) Войска, принявшие открытое участие в восстании.
2) Войска, отказавшиеся действовать против восставших.
3) Войска, собранные правительством для активных военных действий против восставших на Петровскую (Сенатскую) площадь и к заставам.
4) Войска, занимавшие караулы и хотя оставшиеся на стороне правительства, но прикованные к месту, с ограниченной пассивной задачей. К числу последних можно отнести и войска, собранные на защиту Зимнего дворца.
5) Войска, не вызванные вовсе.
Как известно, открытое участие в восстании приняли части полков Московского и Гренадерского и весь гвардейский экипаж (но без своих 4 пушек и почти без патронов), собравшиеся на Петровской площади у сената.
Отказавшимися от действий против восставших были 21/2 роты Финляндского полка, остановленные поручиком бароном Розеном на Исаакиевском мосту. Имеются указания, что и в других частях было нежелание действовать, и даже в 1-й батарейной роте вел. князя Михаила Павловича были перерублены постромки на орудийных упряжках.
Караулами были прикованы к месту 2 роты Московского, 2 роты Гренадерского, 4 роты Финляндского и 5 рот Павловского полка и батальон Учебного карабинерного полка.
Временно на защиту Зимнего дворца были отвлечены 4 роты Преображенского и 3 роты Павловского полка, а затем остались на защите дворца 4 роты Гвардейского и 4 роты Учебного саперных батальонов и рота Гренадерского полка, что с ротою Финляндского полка, бывшего в карауле, составило 10 рот только в Зимнем дворце. В остальных местах в карауле было 16 рот, а всего прикованных к месту — 26 рот, или 61/2 батальонов.
Против восставших были двинуты на Петровскую площадь и заняли все выходы из нее следующие войска (см. план.):
От Исаакиевского моста к адмиралтейству 7 эскадронов л.- гв. Конного полка, из них 2 тылом к Неве и 5 тылом к адмиралтейству. Перед самым Исаакиевским мостом рота преображенцев и 11/2 роты финляндцев. У сената, закрывая выход на Английскую набережную,— 13/4 эскадрона конно-пионер. На Галерной — 3 роты Павловского полка и взвод конно-пионер. Между стройкой Исаакиевского собора и Конногвардейским манежем —8 рот Семеновского полка, сводная рота л.-гв. гренадер полковника Щербацкого, 1 орудие легкой роты № 1-й л.-гв. 1-й артиллерийской бригады и конвой Михаила Павловича из взвода кавалергардов.
У противоположного конца стройки, примыкая к Адмиралтейской площади,— приведенный Михаилом Павловичем сводный батальон Московского полка полковника Неелова [По некоторым данным Неелов оставался в казармах, а батальон повел полковник Б. Фредерике – прим. авт.], рассчитанный на 4 роты.
Между ними и конной гвардией, спиной к адмиралтейству — 7 рот Преображенского полка. Около преображенцев стояло 3 орудия легкой № 1-й роты, а за ними император Николай с небольшой свитой.
На Адмиралтейской площади в резерве стояли полки: Кавалергардский (7 эскадронов), Измайловский и Егерский (по 8 рот) и л.-гв. 1-я артиллерийская бригада — остальные 32 орудия.
Всего было собрано против восставших к Сенатской площади 401/2 рот, или 10x/2 батальонов, 16 эскадронов и 36 орудий, из них на позиции — 4 орудия: именно те 2 четверть-пудовых единорога и 2 двенадцати-фунтовых пушки, которые ныне выставлены в зале Декабристов Музея Революции в Ленинграде.
В городе еще находились: 1 батальон учебного карабинерного полка, 4 эскадрона казаков, 2]/2 эскадрона жандармов и 88 орудий, не считая военно-учебных заведений и внутреннего гарнизонного батальона.
Из загородного расположения были вызваны третьи батальоны 8 гвардейских пехотных полков, по 7 эскадронов драгун, улан и гусар и сотня лейб-уральцев. Итого — 8 батальонов и 22 эскадрона. Эти войска были оставлены в качестве резерва на заставах.
Уточнение данных относительно восставших частей можно сделать не в полной мере.
Лейб-гвардии Московский полк
Братьям А. и М. Бестужевым и кн. Щепину-Ростовскому удалось увлечь за собой на Сенатскую площадь большую часть 6-й фузил. роты кн. Щепина, 3-й фузил.— М. Бестужева, 2-й фузил.— Броке, 5-й фузил.— У Волкова и часть 1-й гренад.—Ф. Ф. Моллера.
От других рот примкнуло по несколько человек. Всего с Бестужевыми и Щепиным, по точному подсчету полкового историка на основании особого расследования событий 14 декабря в полку (дело полкового архива, о нем в «Алфавите декабристов», стр. 261), пошло 671 чел.
2-я гренад. и 4-я фузил. роты были в карауле. 1-ю фузил. роту командир гр. Ливен удержал в казармах, а равно и бывшую при его роте, оставшуюся от караула часть 4-й фузил. роты; командир 2-й гренад. роты Корнилов точно так же удержал оставшуюся от караула часть своей роты. В общем в казармах осталось, считая с музыкантами, инвалидами и нестроевыми, 943 человека. После неудачных попыток Бистрома и Войнова, шеф полка Михаил Павлович привел их к присяге, отобрал из них 641 строевых, составил из них сводный батальон под командой полковн. Неелова и привел его на Сенатскую площадь. В 3 батальоне на заставе было 826 челов. (3-я гренад., 7, 8 и 9 фузил. роты).
бель, 24 унт.-офицера, 3 музыканта, 341 рядовой. Смертельно ранены 1 унт.-офицер, 1 рядовой, ранены 1 унт.-офицер и 13 рядовых, с повинной явилось 288 человек. Не выяснена судьба лишь 13 человек, так что число убитых и без вести пропавших не может превышать эту цифру.
Из названных руководителей! восстания в полку членами «северного общества» были братья Бестужевы: Александр, лейб-драгун, адъютант герцога А. Виртембергского, и Михаил, командир 3-й фузил. роты Московского полка, лишь за 10 месяцев переведенный из флота. Командир 6-й фузил. роты князь Щепин-Ростовский, также бывший моряк, не был членом тайного общества, но привлеченный М. Бестужевым к участию в восстании, проявил пыл, пугавший его товарищей. В казармах, вооружившись вместо форменной шпаги хорошей восточной саблей, он рубил сплеча, изранив генералов: бригадного командира Шеншина и полкового — Фредерикса, полковника Хвощинского и во время свалки за знамена — унт.-офицера 5 фузил. роты Моисеева и гренадера Андрея Красовского. По некоторым указаниям, Щепин в свалке рубил в каком-то исступлении, не разбирая своих и чужих. На площади он уже был более вялым, хотя, и имеются указания, что, командуя южным и восточным фасами карре, он открыл огонь. А. Бестужев только грозил пистолетом Ливену, Ф. Моллеру и ген. Фредериксу. На площади и он и М. Бестужев старались уменьшить кровопролитие. Командуя западным и северным фасами, М. Бестужев приостановил залп по прорвавшимся между карре и сенатом дивизионам: 1-му конной гвардии и конно-пнонерному.
Командовавшие фузилерными ротами, 5-й — Волков и 2-й — Броке, первоначально следовали указаниям братьев Бестужевых и помогли поднять свои роты. Кн. Кудашев агитировал против присяги. Прикомандированный шт.-кап. Лашкевич вначале следовал за Бестужевыми.
Из деятелей правительственной стороны, кроме указанных выше, раненых П. А. Фредерикса и Хвощинского и удержавших свои роты Ливена, и Корнилова, можно отметить полковника Неелова, которого тоже рубанул Щепин, но попал по киверу.
Командир 4-й фузил. роты Куприянов занимал с ротой караул в Измайловском полку. Рота присягнула с измайловцами. А. Кушелев занимал караул у Нарвской заставы: на него рассчитывали, чтобы перехватить Михаила Павловича, но попытки М. Бестужева склонить его к этому и воздействовать на караул успеха не имели.
Для Московского полка является возможным уточнить данные не только об офицерах, но и о нескольких солдатах. Так, из сопоставления выборок судного дела 1826/27 года, приложенных к «Алфавиту декабристов» («Восстание декабристов». Материалы, т. VIII. Центрархив. М. 1925, стр. 253–259), с данными полковой истории получается интересная картина поведения 14 декабря двух представителей солдатской у массы Московского полка: унтер-офицера из вольноопределяющихся Луцкого и рядового фузилера Поветкина.
2-й фузил. роты унтер-офицер Луцкий (сын чиновника) 14 декабря проявил особое возбуждение, кричал: «Измена!». На площади, будучи одним из старших в цепи из 40 человек, выставленной князем Оболенским шагов, на 50 впереди карре, он не пропускал Милорадовича, а когда последний крикнул на него: «Что ты, мальчишка, делаешь?» ответил: «Изменник, куда девали нашего шефа?». С несколькими рядовыми он избил прикладами разгонявшего толпу жандарма Коновалова и исколол его лошадь штыком. После картечи Луцкий укрылся в доме гр. Лаваль и был арестован при выходе. Приговор к смертной казни был заменен Николаем I ссылкой на каторгу пожизненно, с лишением унтер-офицерского и воинского звания и преимуществ обер-офицерского сына.
6-й фузил. роты фузилер Поветкин при уводе роты Щепиным остался на полковом дворе в числе 76 человек 2-й, 3-й и 6-й фузил. рот, стоявших отдельной группой, не пристраиваясь к сохранившим повиновение ротам. Стоя впереди, на требование ком-pa корпуса Воинова присягать, ответил: «Мы уж присягали, более не хочем; присягай каждый день, так заставят присягать каждому приезжему принцу». Воинов ударил Поветкина шпагой плашмя. Тогда окружавшие надвинулись угрожающе со штыками. По прибытии шефа, Михаила Павловича, Поветкин не присягал и не пошел на площадь с батальоном. (Сослан на каторгу.)
Отдельно приходится упомянуть и единственного фельдфебеля Московского полка, принявшего участие в восстании, а именно 6-й фузил. роты Клементьева. Остальные фельдфебели были деятельными сторонниками правительства. Фельдфебелю 2-й фузил. роты Сергузеву удалось удержать от участия в восстании около половины роты. В свалке за знамена унт.-офицер Моисеев получил сабельный удар Щепина, ответив на его вопрос, что он «за Николая». Щепиным же ранен грен. Андрей Красовский. В свалке за знамена сильно избит прикладами грен. Соломон Красовский.
Гренадер роты его вые. Григорьев, подставив ружье, ослабил удар Щепина, чем спас жизнь ген. Шеншина, а фузилер 2-й р. Сугоняев вынес раненого из свалки. Ген. Фредерикса вынесли полковой барабанщик Шепакии и горнист Акулович. Рядовой Вдовенко понизил настроение карре московцев, принеся в него известие, что шеф полка Михаил Павлович не в цепях, а лично привел остальную часть полка к присяге. А. Бестужеву пришлось поставить московцев внутрь карре, окружив их гренадерами.
Лейб-гвардии Гренадерский полк
Точных числовых данных о Гренадерском полку выяснить не удалось. Приходится говорить почти исключительно о целых ротах.
Из 1-го батальона 2-я и 3-я фузил. роты занимали караулы в Петропавловской крепости и остались в руках правительства. 1-я фузил. рота была выведена на площадь своим командиром Сутгофом.
Рота его величества (1-я гренад.) сперва последовала за ротами 2-го батальона, но затем ком-ру стрелкового взвода Тутолмину удалось вернуть к повиновению свой взвод, а за ним ком-ру роты кн. Мещерскому и шт.-кап. Наумову удалось собрать остальную часть роты (гренад. взвод) и некоторых людей других рот. По приказанию императора рота была пристроена к гв. саперам на защиту дворца.
Большая часть 2-го батальона (2-я гренад., 4-я и 5-я фузил. роты) и оставшиеся от караула солдаты 2-й и 3-й фузил. рот были выведены бат. адъютантом Пановым и бросились сперва в Зимний дворец, а затем на Петровскую площадь. Старания ком-pa полка Стюрлера, ком-ров батальонов Зайцева и Шебеко и полкового адъютанта бар. Зальца вернуть лейб-гренадер к повиновению и отобрать знамена успеха не имели, но после ранения Стюрлера часть гренадер стала покидать ряды восставших, и Михаил Павлович составил из них сводную роту в 10 унтер-офицеров и 127 рядовых под командой полковника Щербацкого. Рота пристроилась к Семеновскому полку.
3-й (загородный) бат. (3-я гренад., 7, 8 и 9-я фузил. роты) прибыл на заставу.
Таким образом на стороне восставших оказались большая часть 1-й фузил., 2-й гренад., 4-й, 5-й и 6-й фузил. рот и отдельные люди 2-й и 3-й фузил. рот, оставшиеся от караула, примерно 1250 человек, а после ухода части гренадер — человек 1100. При гренадерах оставались подпоручики Шторх и Прянишников и прапорщик Лелякин и одно время шт.-кап. А. Пущин и Штакельберг. Можно только указать, что арестовано было 276 человек, смертельно ранен 1 рядовой, ранено 13 рядовых. В Сводно-гвардейский полк на Кавказ, куда отправлялись почти сплошь добровольно вернувшиеся, было назначено 807 гренадер, а всего подверглось взысканию 1083.
Из названных лиц членами «северного общества» были только Сутгоф и Панов. Некоторые указания о принадлежности к обществу были еще относительно Корсакова. Он состоял в загородном батальоне, но по болезни был в Петербурге. Пострадал еще А. Кожевников, агитировавший против присяги, правда безуспешно.
Гвардейский экипаж
Все 8 строевых рот и артиллерийская команда, всего около 1100 чел. из штатного числа 1280, вышли на площадь и построились колонной к атаке. В строю находились 7 ротных ком-ров: Э. Мусин-Пушкин, Баранцев, М. Кюхельбекер, Арбузов, Акулов, А. Цебриков и Д. Лермонтов 2-й, и младшие офицеры: Вишневский, Б. Бодиско 1-й, кн. Колунчаков, А. Литке, Миллер, Шпейер, М. Бодиско 2-й, А. Беляев 1-й, Тыртов, Овсов, Дивов и Беляев 2-й — все под общей командой капитан-лейтенанта 8-го флотского экипажа Н. Бестужева и гв. экипажа лейтенанта Арбузова. Впрочем, 3 ротных ком-pa — Лермонтов, Баранцев и Цебриков и 3 младших оф-ра — Колунчаков, Миллер и Литке поспешили оставить строй, и большая часть их вернулась в казармы, к ком-ру экипажа капитану 1-го ранга Качалову. При нем оставались капитан-лейтенанты Казин (восстанавливал порядок по возвращении матросов) и М. Лермонтов 1-й (вел переговоры с Николаем о покорности экипажа), ком-р 1-й роты Тимирязев, экипажный адъютант Дудинский, дежурный по экипажу Доливо-Добровольский (сохранял повиновение караула) и артиллерийской команды С. Семенов. Остались старики — ластовая рота. Сгоряча большая часть рот вышла без патронов и с деревянными учебными кремнями вместо боевых. Остававшееся в казармах начальство занялось приведением патронов в негодность. Хуже было то, что артиллерийская команда не захватила своих 4-х пушек. Данные числовые довольно сбивчивы. Николай I писал, что арестовано было 38 матросов. В списке, помещенном в журнале «Былое» 1907 г. (№ 3, стр. 196–197), дан список на 19 раненых, из числа которых 6 — смертельно. В заметке А. Дрезена «Матросы-декабристы» (журн. «Каторга и ссылка» 1925 г., № 4, стр. 110–123) дан список на 89 нижних чинов, исключенных из списков экипажа после 14 декабря. В заметке того же автора «Столетие выступления декабристов» (журн. «Красный Флот» кн. 12. Дек. 1925, конец стр. 24) внесены поправки. Во вновь выпущенном труде И. В. Егорова «Моряки-декабристы» тот же список приведен в более полной редакции, на 90 человек, не вполне совпадающий. Из сопоставления всех этих данных можно вывести следующие цифры потерь гв. моряков, а именно: убитых 5, смертельно раненых 5, раненых 15; прочих арестованных 52 чел.; пропавших без вести — 14. Из числа гв. моряков, переведенных в армию в 1826 г., возвращено в 1827 г. в Сводно-гвардейский полк 37, а назначено непосредственно в начале 1826 г. не свыше 70-ти. Все остальные, кроме раненых, арестованных, убитых и пропавших без вести, около 1000 ч. добровольно вернулись в казармы. 15 декабря Михаил Павлович арестовал офицеров, участников восстания, и привел экипаж к присяге, торжественно на Адмиралтейской площади, с возвращением знамени.
Из офицеров экипажа членом тайного общества формально был только Арбузов. Более активными его помощниками являлись Дивов, М. Бодиско и М. Кюхельбекер. Тыртов пытался еще привлечь измайловцев.
Из числа гв. матросов награждены производством в офицеры трое: 8-й роты Дорофеев, Федоров и Куроптев за то, что, по мнению правительства, спасли жизнь вел. кн. Михаила Павловича от покушения В. Кюхельбекера. Фельдфебель 4-й роты Т. Федоров охранял митрополита. Унт.-офицер Хорошилов подал пример ухода из строя восставших. За остававшимися в казармах немногими матросами наблюдение нес унт.-оф. Мартюшин, а непосредственным исполнением порчи патронов руководил баталер Кокошкин.
Общий состав восставших и их строевые начальники
Указанными частями двух полков и экипажем ограничивается состав восставших войск. Как известно, первыми на площадь прибыли роты Д Московского полка с А. и М. Бестужевыми и Щепиным во главе. К ним присоединились отдельные руководители восстания, а затем пристроились вокруг московского карре и заняли фасы прибывшие роты лейб-гренадер с Сутгофом, Пановым, Шторхом, П. Прянишниковым и Лелякиным. Согласно приведенных выше подсчетов (московцев 671 чел., л.-гренадер около 1250) в этом карре было не свыше 1900 человек.
В колонне моряков было сперва 7 ротных ком-ров и 12 младших офицеров, но до конца оставалось 4 ротных ком-ра, 9 младших офицеров не свыше 1100 матросов: итого в обоих карре, примерно, 2850 человек, около 3000 штыков. Кроме 19 офицеров, прибывших со своими частями при карре и колонне, были еще следующие лица: гв. ген. Штаба гр. П. Коновницын и Палицын; адъютанты: А. Бестужев и кн. Е. Оболенский; флотские офицеры: Н. Бестужев и П. Бестужев; кавалергард Горожанский, конногвардеец кн. Одоевский; Финляндского полка — Репин и Н. Цебриков; Нижегородского драгунского полка — Якубович и в штатском: Каховский, И. Пущин, В. Кюхельбекер, Горский и Глебов, т.-е. еще 16 человек. По некоторым данным при карре были еще англичане Буль и Гайнам.
Из остальных полков уточнение необходимо для Финляндского, где часть рот была в карауле, часть в рядах правительственных войск и наконец, некоторая часть отказалась действовать против восставших.
Лейб-гвардии Финляндский полк
2-й батальон занимал караулы по 1-му отделению, при чем б-я егерск. рота поручика Греча при подпоручике Боасселе — на главной гауптвахте Зимнего дворца; караульным начальником был шт.-кап. Прибытков. 2-я ка-раб. и 4-я и 5-я егерск. роты занимали остальные караулы 1-го отделения; в числе их в районе событий 14 декабря был внутренний караул Зимнего дворца подпор. Н. Тулубьева 2-го, у присутственных мест (Гороховая, 2) — подп. Куткина, у адмиралтейства — поруч. Зейфарта и у сената — подпор. Насакена 1-го (Якова) (3 унт.-офицера, 2 муз. и 35 рядов.). Караулу при адмиралтействе пришлось пробиваться сквозь толпу л.-гренадер. Особенно трудно было положение караула Насакена у сената. На пост у дома князя Лобанова приходилось посылать смену сквозь цепи восставших. Оставшиеся 2 смены в 24 штыка были выведены Насакеном на платформу и простояли под ружьем лицом к лицу и почти вплотную к карре восставших, отдавая честь, когда вдали показывался Николай.
Особенно важна была роль дежурного по караулам 1-го отделения, которому подчинялись караулы от Зимнего дворца до нового адмиралтейства. Таковым был 14 декабря ком-р 2-го батальона полковник А. Моллер. На него, как бывшего члена тайного общества, сильно рассчитывали, но он решительно отказался от участия в восстании.
1-й батальон был вызван под ружье участником восстания бар. Розеном; помогал ему ком-р батальона А. Тулубьев, а затем подошло приказание с правительственной стороны вести батальон на Сенатскую площадь. Во главе стали генералы, ком-р 4-й гв. бригады Головин и ком-р полка — Воропанов. Затем с подтверждением вызова прибыли ген.-адъютант Комаровский и принц Евгений Виртембергский. На Исаакиевском мосту ком-р стрелкового взвода (т.-е. 2-й полуроты) головной роты его величества — (1-й карабинер.) бар. Розен сумел остановить свой взвод и шедшие за ним 1-ю и 2-ю егерск. роты Титова и Румянцева и удержать их от действий против восставших. Ни уговоры, ни угрозы многочисленного начальства не сдвинули с места эти 22/2 роты. Командиру роты его вел. Вяткину удалось вывести на площадь лишь головной караб. взвод, бывший впереди Розена. Ком-р 3-й егерск. роты, поставленной сперва на Васильевском острове у мостков, Белевцев перевел ее по этим мосткам и присоединился к Вяткину. Ком-р батальона А. Н. Тулубьев покинул батальон и вернулся в казармы к семье.
3-й загородный батальон (3-я караб., 7-я, 8-я и 9-я егерск. роты) прибыл на заставу.
Бар. Розеи не был членом тайного общества. Членами «северного общества» были — Митьков, Репин, Добринский и, по некоторым показаниям, Н. Сикявин. Митьков был в Москве. Репин собирал у себя офицеров и деятельно агитировал против присяги. Рота Репина была за городом, и 14 декабря он был то при карре, то при взводе Розена. Из не членов общества к восставшим присоединился Н. Цебриков и агитировал против присяги. М. Богданов — единственный пострадавший из всех молодых офицеров, собиравшихся 11 декабря у Репина и решивших не присягать (кроме него было человек 15, из них известны Розен, А. Бурнашов, Базин, Я. Насакен, Г. Насакен, Гольдгоер, А. Мореншильд, Ф. Мореншильд и Нуммерс).
Наконец, в Финляндском полку числился последний, правда, почти лишь номинальный главный начальник восставших, князь Е. Оболенский.
Подводя итоги составу 4 групп, на которые разбилась гвардия 14 декабря, можно получить, правда, весьма приблизительные и теоретические цифры:
1)У восставших.
Сводн. бат. л.-гв Московского полка —2 оф. 666 штыков (671 чел.).
Сводн. бат Гренадерского полка — 5 оф, и около 1250 чел.
Батальон гв. экипажа — 12 оф. и около 1000 штыков (1100 чел.,).
Общих руководителей —11 оф. и 5 не-военных.
Всего 3 батальона, 1 шт.-оф. (Н. Бестужев), 29 обер-офицеров, 5 невоенных и около 3000 солдат и матросов, или 2850 штыков.
Единого руководителя и начальника не было; главными из руководителей являлись Н. и А. Бестужевы, кн. Е. Оболенский, Ив. Пущин, Каховский, а в своих частях — в Московском полку — М. Бестужев и кн. Щепин, в Гренадерском — Сутгоф и Панов, в гвардейском экипаже — Арбузов, Дивов, М. Бодиско и М. Кюхельбекер.
2) У нейтральных.
2 1/2 роты Финляндского полка, 1 обер-офицер — барон Розен и не свыше 500 штыков.
3)В караулах и на усиление их.
В Зимнем дворце под начальством коменданта города ген. Башуцкого 10 рот— до 2000 штыков.
По 1-му отделению — от Зимнего дворца до нового адмиралтейства под командой полковника А. Моллера 3 роты — 400 — 500 штыков. В Петропавловской крепости под начальством коменданта крепости ген. Сукина 2 роты — до 400 штыков.
В прочих караулах 12 рот —1800 — 2000 штыков.
Всего в караулах 26 рот, т.-е. до 4.000 штыков
4)У собранных правительством для активных действий против восставших под личным начальством Николая I.
а)Сосредоточенных у Сенатской площади, окружая восставших и закрывая им все выходы:
Пехоты гв. полков 1/2 бат., около 9.000 штыков.
Кавалерии — 16 эскадронов, около 3.000 сабель.
Артиллерии 3 роты — 36 орудий, из них на позиции 4 орудия и в резерве 32 (по некоторым данным 16).
б)В районе города, могущими прибыть по вызову:
Кавалерии (казаков и жандармов) 6]/2 эскадронов, 800 — 1000 сабель. Артиллерии 6 рот и 2 конных батареи — 88 орудий.
в)Вызванных из-за города и остановленных на заставах в качестве резерва:
Пехоты 8 батальонов, свыше 7000 штыков.
Кавалерии 22 эскадрона, свыше 3000 сабель.
Не считая ни гарнизонных частей, ни военно-учебных заведений, получается, что против 3 тысяч штыков восставших, не имевших ни общего начальника, ни артиллерии, ни конницы, правительство успело сосредоточить в первой линии с непосредственным окружением восставших пехоты втрое больше, чем у восставших; кавалерии — по числу восставших и артиллерии до 36 орудий, т.-е. на каждого восставшего приходилось 3 штыка, 1 сабля и, считая по 100 картечных пуль на снаряд, по 1 — 2 картечной пули первого залпа. В случае затяжки, почти такой же силы резерв мог быть притянут от застав и пущено в дело еще около 100 орудий.
Приходится повторить, что подсчеты приблизительны, но пропорцию соотношения сил сторон можно считать весьма близкой к действительности.
Руководители и участники восстания гвардии
Не вдаваясь в подробности о каждом из руководителей или участников восстания в отдельности, здесь приводится лишь общая сводка по группам.
Общие руководители восстания
Большие надежды возлагались на ген.-м. Орлова 1-го (Михаила). За неприбытием его главное начальство над восставшими войсками решено было поручить назначенному диктатором полковнику князю Трубецкому, имевшему некоторый военный опыт по своей прежней боевой службе в Семеновском полку. Он должен был назначить командиров в восставших полках и других частях. Заранее были намечены руководители восстания лишь в некоторых частях: для Московского полка штабс-капитан А. Бестужев, для Гренадерского бывший лейб-гренадер полковник Булатов и для гвардейского экипажа и Измайловского полка прибывший с Кавказа нижегородский драгун капитан Якубович. Как известно, Трубецкой и Булатов командования не приняли, Якубович вел переговоры с обеими сторонами. Свое обязательство выполнил лишь А. Бестужев, сумевший с помощью своего брата М. Бестужева и кн. Щепина поднять Московский полк и привести его на площадь. В Гренадерском полку поднять часть рот удалось офицерам полка Сутгофу и Панову; приведенные на площадь лейб-гренадеры стали на фасах московского карре, а московцы были поставлены внутрь карре. Это перестроение было сделано под руководством А. Бестужева, и вообще его можно признать фактическим начальником карре. В гвардейском экипаже главными руководителями явились из посторонних экипажу капит.-лейтенант Н. Бестужев и отст. кирас, поручик Каховский, а из офицеров экипажа Арбузов. Общее командование над карре московцев и гренадер и над командой моряков так и не создалось. Единственный штаб-офицер, Н. Бестужев, отказался, как моряк, неподготовленный к командованию в сухопутном бою. Имеются указания, что командование предлагали странному авантюристу, израненному боевому артиллерийскому полковнику, статскому советнику и бывшему кавказскому вице-губернатору Горскому. Этот «штатский генерал», явившийся в парадном мундире и всех орденах, с пистолетом и шпагой в руках, вел себя возбужденно и сильно импонировал солдатам. Однако как не у пехотный офицер, от командования он отказался. Принял под конец общее начальствование поручик кн. Е. Оболенский, но исправить вред, нанесенный предшествовавшим безначалием, было уже поздно.
Небезынтересно кратко отметить роль виднейших участников восстания при восставших войсках на площади. С особым подъемом, стараясь примером подбодрить солдат и помешать воздействию представителей правительственной стороны, держал себя Каховский, смертельно ранивший из пистолета ген.-губернатора Милорадовича, командира лейб-гренадер Стюрлера и серьезно — штабс-капитана Гастфера. Кн. Е. Оболенский также нанес рану Милорадовичу; В. Кюхельбекер пытался стрелять в Михаила Павловича и командира корпуса генерала Воинова; бывший гвардейский конно-артиллерист Ив. Пущин и не-военные Глебов (давший 100 рублей ?( на покупку водки), Горский и В. Кюхельбекер усердно подбадривали солдат. Менее активными из присоединившихся к восставшим были кавалергард Горожанский, конногвардеец кн. Одоевский, адъютант ком-ра Кронштадтского порта мичман П. Бестужев, л.-гв. Финляндского полка Репин и Цебриков. Молодые офицеры гв. ген. штаба гр. П. Коновницын и Палицын сперва поддерживали связь и передавали приказания, но не у остались до конца.
К группе не полковых, а как бы общих участников восстания могут быть отнесены офицеры, агитировавшие против присяги в чужих частях: адъютант Смоленского генерал-губернатора князя Хованского конно-егерь А. Чевкин — в казармах 1-го батальона преображенцев на Миллионной; конно-артиллерист гр. И. Коновницын — среди гвардейских сапер на улице и лейб-улан Скалон (Антон) — в 3-м батальоне Измайловского полка на походе из Петергофа; в остальных батальонах этого полка — гвардейского экипажа Тыртов, пытавшийся склонить их к переходу на сторону восставших.
Руководители восстания, участники заговора и причастные к тайным обществам в отдельных частях
О руководителях восстания и причастных к заговору офицерах восставших частей, т.-е. Московского и Гренадерского полков и гвард. экипажа, а равно и об офицерах Финляндского полка, часть которого оказалась нейтральной, сказано выше. Ниже необходимо указать причастных к восстанию и заговору офицеров остальных частей гвардии, не примкнувших к восстанию, и где самое большее проявление было — заминка с присягой.
В Кавалергардском полку, где было наибольшее число членов тайных обществ, часть отсутствовала из столицы, а именно: «северного общества» Кологривов, гр. 3. Чернышев, Свиньин, Васильчиков и Свистунов; члены «южного общества» адъютанты главнокомандующих 1-й и 2-й армией Крюков и Ивашев. Из наличных в Петербурге членов «северного + общества» только Горожанский пытался противодействовать присяге и сбору полка, а затем присоединился к восставшим, прочие же выехали в строй полка, а именно: Анненков. А. М. Муравьев, Арцыбашев, князь Вяземский и Депрерадович.
В л.-гв. Измайловском полку из членов «северного общества» вне Петербурга был адъютант главнокомандующего 1-й армией гр. В. Мусин-Пушкин, в загородном батальоне - Гангеблов и Лаппа и в столице — командир 2-й гренад. роты Богданович, Н. Кожевников и Андреев. В полку, главным образом в роте Богдановича, кроме Андреева, сопротивление присяге оказали молодые офицеры, не бывшие членами тайных обществ: Фок, кн. А. П. Вадбольский и Малютин. Членом «южного общества» из офицеров полка был адъютант ген. Раевского Муханов; пострадал (перевод в армию) и Гудим, но лишь за неосторожные разговоры.
В л.-гв. конной артиллерии член «северного общества» установлен один — Кривцов; сопротивление присяге оказали молодые офицеры, не члены тайных обществ: Вилламов, Лукин, кн. А. Гагарин 5-й, Малиновский и гр. И. Коновницын. Пострадал лишь последний (откомандирован от гвардии). Малиновский, пытавшийся рубить часового, взят под надзор. В л.-гв. Конном полку вполне выяснена принадлежность к «северному обществу» 3 офицеров: князя Одоевского, агитировавшего против присяги и присоединившегося к восставшим, Ренкевича, бывшего на площади в штатском в качестве зрителя, и Алексея Плещеева, бывшего вне Петербурга. Были показания о принадлежности к «северному обществу» Александра Плещеева, Барыкова, князя М. Ф. Голицына и эстанд.-юнкера кн. Италийского, гр. Суворова-Рымникского. Все они присягнули и, кроме заболевшего Голицына, были в строю полка и оставлены без взыскания. Суворов даже произведен в корнеты, но послан на, Кавказ, где его выдержали более 2 лет. Были показания о принадлежности к «южному обществу» адъютанта главнокомандующего 1-й армии Ф. Бреверна (взят под надзор.)
В гв. генеральном штабе видным членом обоих обществ был Никита Муравьев — по службе ближайший сотрудник вел. князя Николая, как квартирмейстер (фактически — начальник штаба) 2-й гв. пехотной дивизии, бывшей под командой вел. князя. 14 декабря он был вне Петербурга. Членами «северного общества» были Корнилович и Искрицкий, явившиеся на площадь лишь как зрители, и гр. П. Коновницын и Палицын, как указано выше, несшие службу связи.
В л.-гв. Конно-пионерном эскадроне членом «северного общества» был подавший в отставку и отсутствовавший М. Назимов. Пострадал не выехавший в строй по болезни, а главное не донесший о заговоре, не-член тайного общества командующий эскадроном любимец Николая М. Пущин.
В л.-гв. Гусарском полку — члены «северного общества» адъютант главнокомандующего 2-й армией кн. Барятинский и адъютант 2-го пехотного корпуса Сабуров. Были показания о принадлежности к тайному обществу и Колокольцова (взят под надзор).
В л.-гв. Егерском полку член «южного общества» — адъютант главнокомандующего 2-й армией Басаргин. Имеется ряд показаний о принадлежности к «северному обществу» и Я. И. Ростовцева, числившегося в полку.
В л.-гв. Преображенском полку член «северного общества» — прапорщик Н. Шереметев и только числившийся в полку, никогда в нем не служивший, бывший коренной семеновед, диктатор кн. С. Трубецкой.
В л.-гв. Конно-егерском полку, по некоторым показаниям, членом «северного общества» был адъютант-финляндского ген.-губернатора Закревского — Путята; против присяги агитировал среди преображенцев адъютант смоленского генерал-губернатора князя Хованского — А. Чевкин.
В других полках были лишь единичные члены тайных об-в или причастные к заговору.
В Павловском полку адъютант ген. Потемкина — кн. К. Оболенский.
В л.-гв. Кирасирском полку адъютант главнокомандующего 1-й армией П. П. Титов, член «северного общества».
В лейб-Кирасирском ее вел. гр. Н. Булгари, член «южного общества».
В л.-гв. Гродненском гусарском полку в Варшаве любимый адъютант цесаревича Константина Павловича Лунин, член «северного общества».
В л.-гв. Казачьем полку состоящий при ген.-ад. Чернышеве войсковой историк Сухоруков, считавшийся членом тайного общества (оставлен под надзором).
В прочих гвардейских частях петербургского гарнизона (новом Семеновском полку, Саперном батальоне, л.-гв. 1-й и 2-й арт. бригадах и, само собой разумеется, в гарнизонном батальоне, инвалидных ротах и фур-штадтской бригаде) участников восстания и заговора обнаружено не было.
Из приведенных сведений видно, какое громадное количество членов тайных обществ и участников заговора состояло адъютантами высших начальствующих лиц: при цесаревиче — Лунин; при принце А. Виртембергском — А. Бестужев; при главнокомандующих: 1-й армией гр. Сакене — Крюков, Титов, Мусин-Пушкин и Бреверн и 2-й армией Витгенштейне — Ивашев, Басаргин и кн. Барятинский; при дежурстве гвард. пехоты — Е. Оболенский и Ростовцев; при ген.-губернаторах: Закревском — Путята и Хованском — А. Чевкин; при 2-м корпусе — Сабуров; при генералах Раевском — Муханов, Потемкине — В. Оболенский и Чернышеве — Сухоруков; при главном командире Кронштздского порта Ф. И. Моллере — П. Бестужев.
Кары, понесенные гвардейскими офицерами, причастными к тайным обществам, заговору и восстанию, указаны в гл. IV, где группировка дана не по полкам, как здесь, а по наказаниям.
Кроме членов «северного и южного» обществ, руководители восстания рассчитывали на содействие многих прежних членов тайных обществ, иногда имевших связи и с новыми обществами. Если бы расчеты на содействие этих лиц оправдались, то среди них восстание нашло бы| многих опытных старших офицеров, т.-е. именно то, чего недоставало восставшим. В числе этих лиц были командиры гвардейских полков:
Кирасирского — Кошкуль, Семеновского — С. Шипов, командовавший в то время и бригадой и поставленный в очень затруднительное положение при приведении к присяге гвардейского экипажа, и командир бригады 1-й улан, дивизии ген.-м. кн. П. П. Лопухин.
Из строевых полковников старыми членами тайных обществ были: Преображенского полка — Ив. Шипов, Московского — Хвощинский, Финляндского — А. фон-Моллер и А. Тулубьев и Кавалергардского — Владимир Пестель. Особо значительную роль мог сыграть Моллер, бывший дежурным по караулам 1-го отделения. Все они оказались на стороне правительства, а Хвощинский даже в числе раненых.
Из адъютантов бывшими членами тайных обществ были: флиг.-адъютант Александра I—гр. Л. Витгенштейн, адъютанты Михаила Павловича Бибиков (Илья) и кн. Долгорукий (Илья) и даже самого Николая Павловича— Перовский, Кавелин и Н. Годеин. Из гв. ген. штаба — Вальховский, Оленин и Скалон (Ал-др.)
Начальники правительственных войск и гвардейские офицеры и солдаты, оказавшие услуги правительству
Естественным начальником правительственных войск должен был быть военный генерал-губернатор, граф Милорадович, но он не придал значения доходившим до него сведениям и не принял никаких предупредительных мер. Личное воздействие на восставшие войска этого легкомысленного администратора, но храброго, заслуженного и популярного в гвардии генерала было остановлено пулей Каховского и штыком Е. Оболенского. Непосредственный начальник гвардии, ген. Воинов, был чужд гвардии, стар, совершенно растерялся, и его добросовестные, но неумелые попытки «вразумить» восставших не привели ни к чему, и его самого пришлось выручать из толпы атакой взвода конногвардейцев.
Командование пришлось принять воцарившемуся императору. Учитывая полную неизвестность, кто за кого из войск гарнизона, противоречивые тревожные донесения, задержку прибытия подкреплений, растерянность многих из ближайших сотрудников и, наконец, такие положения, как нахождение его одно время в толпе восставших лейб-гренадер, с военно-технической точки зрения, приходится отдать должное твердым, быстрым и целесообразным распоряжениям Николая Павловича по сбору войск и окружению противника. Медлительность в решении употребить артиллерию понятна, но принятое решение проводится уже твердо.
Ближайшим, весьма энергичным помощником нового императора явился его брат Михаил, проведший присягу в конной артиллерии и среди оставшейся в казармах более чем половины Московского полка. Приведя к Петровской площади эту часть Московского полка, а затем и Семеновский полк и собрав роту из оставивших ряды восставших лейб-грена-дер, Михаил Павлович пытался лично воздействовать и на гвардейский экипаж,— словом, он выполнил свои обязанности и как фельдцейхмейстер, и как шеф артиллерии и Московского полка, и как начальник дивизии, из состава которой были все восставшие части.
Из других лиц, сопровождавших Николая I, своими советами помогали ему такие опытные боевые генералы, как принц Евгений Виртембергский и ген.-адъютанты Толь и кн. Васильчиков. Кроме них, при новом императоре оказались из свиты Александра I ген.-адъютанты Бенкендорф, Голенищев-Кутузов, Депрерадович, Комаровский, Левашев и кн. В. Трубецкой и флиг.-адъютанты: Бибиков (Илларион), кн. Голицын (Андрей Мих.) и Дурново. Из великокняжеской свиты Николая Павловича были — ген. Стрекалов и почти все его адъютанты (см. ниже, стр. 198), а из других лиц — генералы Демидов, Ушаков и Потапов. Большая часть этих лиц рассылалась с приказаниями привести ту или иную гвардейскую часть (за преображенцами посылались Стрекалов, Адлерберг, Голенищев-Кутузов, за саперами — кн. Голицын, за финляндцами — принц Виртембергский и гр. Комаровский, за кавалергардами — Бенкендорф, за конногвардейцами— Перовский, за измайловцами — Кавелин и Левашев, за павловцами — и для. перевозки семьи Николая Павловича из Аничковского в Зимний дворец — тот же Кавелин, за гвардейским экипажем — Бибиков, сильно избитый при этом). Гвардейским генералам пришлось главным образом озаботиться проведением присяги, приносившейся в присутствии не только полковых, но и бригадных командиров.
Присяга прошла «благополучно», кроме Московского полка, где ранены были бригадный и полковой командиры (Шеншин и П. Фредерике), гвардейского экипажа, где арестованных С. Шиповым ротных ком-ров освободили, гвардейской конной артиллерии, где начальнику артиллерии корпуса Сухозанету пришлось арестовать нескольких молодых офицеров, и Измайловского полка, где не полковому ком-ру Симанскому и не бригадному Мартынову, а адъютанту Николая Павловича Кавелину удалось добиться присяги.
Версия о заминке с присягой в л.-гв. 1-й артиллерийской бригаде и указания М. Бестужева, что пешая артиллерия не присоединилась к восставшим только потому, что кн. Александр Мих. Голицын и другие офицеры дали арестовать себя полковнику Сумарокову, навряд ли достоверны. Сумароков с 1824 г. был в отставке, а о Голицыне расследование установило («Алфавит декабристов», стр. 67) лишь, что ему в 1823 г. предлагали вступить в тайное общество, но он отказался.
В Кавалергардском полку присяге не помешали многочисленные члены тайных обществ, но чуть не испортил всего начальник дивизии Бенкендорф, потребовавший присяги без рассуждений и объяснений. Командиру полка гр. С. Ф. Апраксину пришлось его удалить и с толковыми разъяснениями провести присягу. В конном полку проявил сомнение и колебание полковой священник Петр Поляков. Командир полка А. Ф. Орлов вырвал у него присяжные листы и сам привел полк к присяге.
В Финляндском полку присяге не помешали многочисленные молодые офицеры, решившие это сделать 11 декабря на собрании у Репина, но частично испортил дело бригадный ком-р Головин, запретивший без него приводить к присяге возвращавшиеся из караула части. Из-за этого взвод бар. Розена прибыл к месту сосредоточения не присягнувши и легко отказался от действий против восставших.
В остальном роль гвардейских генералов и командиров свелась к сосредоточению своих частей к точно указанным императором местам, к выжи данию и преследованию. Активную роль пришлось играть только конной И гвардии, конно-пионерам и 4-м орудиям легкой роты № 1.
Выше, при описании действий трех восставших частей и л.-гв. Финляндского полка, часть которого оказалась нейтральной, обрисованы действия главных участников обеих сторон, а затем ниже отмечены кратко действия участников восстания и заговора в прочих частях. Здесь остается отметить действия командиров, офицеров и некоторых солдат тех же «прочих частей».
В л.-гв. Преображенском полку ком-р полка Исленьев, ком-р и мл. шт.-офицер 1-го батальона Микулин и Н. А. Титов первые привели батальон к Николаю Павловичу и составили ядро его войск, а ком-р роты его вел. П. Н. Игнатьев был затем выделен из состава батальона и со своей ротой сперва составил конвой императора, а затем закрыл выход на Исаакиевский мост. Фельдфебель 2-й гренад. роты Косяков задержал А. Чевкина, когда он уговаривал роту не присягать.
В л.-гв. Егерском полку, по некоторым данным, ком-р стрелкового взвода роты его выс. Стойкович вернул к повиновению свой взвод, пожелавший вернуться с дороги в казармы. Имеются указания на колебания у егерей, из-за которых не попал в свиту командир батальона Буссе и под подозрением был даже Бистром.
В л.-гв. Павловском полку 5 рот были в караулах по 2, 3 и 5 отделениям города. Начальник караула в Московских казармах унт.-офицер Тюриков и 24 рядовых сохранили повиновение правительству; оставшиеся от караула роты Макшеева, Федяева и Ярца составили батальон под командой Берхмана и под общим начальством ком-pa полка А. Ф. Арбузова прибыли сперва к Зимнему дворцу, а затем закрыли выход на Галерную. Здесь они попали под картечь своих же орудий и выдержали натиск части бросившихся в этом направлении восставших и толпы, потеряв 30 ранеными (1 смертельно, 6 тяжело, остальные — легко).
В л.-гв. саперном батальоне ком-р батальона Геруа предусмотрительно оставил всех 4-х ротных ком-ров в казармах. По первому вызову старший из ротных ком-ров Витовтов быстро построил батальон, роздал патроны и бегом привел ко дворцу, так что саперы только что успели выстроиться ко времени появления Панова с лейб-гренадерами, чем, как считал Николай, были спасены царская семья и дворец. Из прочих ротных ком-ров (Квашнин-Самарин, Баранов и кн. А. Н. Вадбольский) Квашни ну-Самарину пришлось еще удержать в повиновении взвод роты его вел., когда по относе знамени в Аничковский дворец конно-артиллерист И. Коновницын пытался на улице возбудить сапер против присяги.
В л.-гв. 1-й артиллерийской бригаде ком-р бригады Нестеровский собрал и привел бригаду на Дворцовую, затем на Адмиралтейскую площадь, но не позаботился о снарядах и зарядах, и пришлось за ними посылать бриг, адъютанта Философова, Булыгина и Бахтина и часть привезти на извозчиках. Наиболее решающая роль выпала временно командовавшему легкой № 1 ротой поручику Бакунину, первому приведшему те 4 орудия, картечь которых окончательно решила участь военного столкновения 14 декабря.
В л.-гв. конной артиллерии ком-ры конной артил. Гербель и батарейной батареи Пистолькорс и гр. Кушелев восстановили повиновение среди нижних чинов, так что Сухозанету и Михаилу Павловичу пришлось иметь дело лишь с офицерами.
В Кавалергардском полку ком-ру полка гр. С. Ф. Апраксину, как указано выше, пришлось проявить решительность и находчивость при присяге. Из братьев Бутурлиных один (Сергей) был во внутреннем карауле с 13 по 14 декабря, другой (Алексей) со взводом кавалергардов составил конвой, сопровождавший Михаила Павловича, 14 декабря во внутреннем карауле был Андрей Чоглоков (брат декабриста).
В л.-гв. Конном полку ком-ру полка Орлову 2-му со 2-м дивизионом Захаржевского и 3-м под командой Куликовского пришлось произвести те пресловутые короткие с 30 шагов атаки-демонстрации по гололедице, на гладких подковах и с тупыми палашами, которые, конечно, не дали никаких результатов, кроме небольших потерь (смертельно ранен 1 и ранено 2 конногвардейца).
Сменивший кн. Одоевского во внутреннем карауле кн. В. А. Долгоруков на вопрос Николая I, может ли он на него рассчитывать, ответил: «Я — князь Долгоруков». Это не было забыто и явилось началом блестящей карьеры.
Командовавшему 6-м эскадроном фон-Эссену пришлось с 4-м взводом выручать из толпы корпусного ком-pa Воинова и довелось захватить на Васильевском острове последнюю группу московцев со знаменем.
1-му дивизиону гр. В. С. Апраксина пришлось прорваться между сенатом и карре восставших, чтобы закрыть выход на Галерную, а затем по прибытии павловцев — на Исаакиевский мост.
При прорыве, принятом за атаку, и выстраивании, хотя, по словам М. Бестужева, он и отставил залп своего фаса по конногвардейцам, тяжело ранены ком-р шедшего во главе 2-го эскадрона бар. Велио и рядовой Хватов, которым ампутированы руки, и ранены поручик Галахов и 3 конногвардейца. Много пуль попало в кирасы.
В 7-м эскадроне тяжело ушиблен поленом шт.-роты. Н. А. Игнатьев и ранен его денщик Иванов.
Командир конно-пионерного дивизиона полк. Засс провел его за 1-м дивизионом конногвардейцев и выстроился рядом с ним; по приходе павловцев оставил им взвод и с остальными 7 закрыл выход на Английскую набережную. Эскадронами командовали — гвардейским И. Г. Гагарин: и 1-м — Бартоломей. После картечи главная масса бегущих бросилась на набережную и прорвала конно-пионер; при этом под Зассом была убита лошадь, и ему пришлось саблей отбивать штыки. В свалке убито 2 и ранено 8 конно-пионер. Конно-пионеры в свою очередь убили и ранили нескольких человек.
В Гвардейском генеральном штабе — распорядительность проявили и были за то награждены орденами К. Чевкин 2-й и Траскин.
IV.
Потери ранеными и убитыми с обеих сторон. Кары, наложенные на восставших. Награды правительственным войскам и их начальникам.
Потери сторон
Из сподвижников воцарившегося императора и вообще из лиц, не принадлежавших к строевому составу войск, 14 декабря пострадали:
СПБ-ский военный генерал-губернатор граф Милорадович, смертельно раненный Каховским и Е. Оболенским и скончавшийся того же 14 декабря.
Командир 1-й гв. пех. бригады ген. Шеншин, раненный саблей князем Щепиным в казармах Московского полка.
Служивший в гл. штабе шт.-капитан квартирмейстерской части Гастфер, раненный Каховским кинжалом в голову за неисполнение требования кричать: «Ура, Константин!». Флиг.-адъютант И. М. Бибиков, сильно избитый, когда был послан за гвард. экипажем. Избитый прикладом до потери сознания бывший на посту у памятника Петра конный жандарм СПБ-го дивизиона Коновалов. Лошадь его исколота штыками. По некоторым данным был избит также и Я. Ростовцев.
В строю полков пострадали:
В Московском полку командир полка ген.-майор Фредерике, полковник Хвощинский, 5-й фуз. роты унт.-оф. Моисеев и гренадер Андрей Красовский, все четверо израненные саблей Щепиным; в свалке за знамена сильно избит гренадер Соломон Красовский.
Гренадерского полка командир полковник Стюрлер смертельно ранен 14 декабря Каховским на площади и умер 15 декабря. По некоторым данным избит и полковой адъютант Зольца.
В л.-гв. Павловском полку картечью, выпущенной по восставшим и задевшею головную часть павлозцев на Галерной, смертельно ранен 1 и ранено 30 чел., из них более тяжело 7 (унт.-оф. Шонин, флейтщик П. Андреев, рядовые Тюрин, Волков, Симанов, Афанасьев и Попов), остальные 23 легко, по-видимому, осколками, отбитыми от домов или при свалке.
Л.-гв. Конного полка смертельно ранен и умер 15 декабря 1 рядовой (3-го эск. Панюта, его кираса и каска хранились в Царскосельском арсенале, а в 70-м году переданы в полк и хранились в столовой 3-го эск., ныне в музее революции в Ленинграде).
Ранен в локоть левой руки командир 2-го эск. полковник барон Велио, и в правое плечо того же эскадрона 1 рядовой (Хватов). Обоим отняты руки (Колет и краги Хватова хранились в столовой 2-го эск.). Кроме того ранены: 7-го эск. штаб-ротмистр Н. Игнатьев тяжел. поленом в пах, 2-го эск. поручик Галахов — зарядом дроби и 7 нижних чинов (рядовые 1-го эск. Лесовой и Бокуменко, 2-го Лобанов и Найденов, 3-го Супрун и вахмистр Данилов, 7-го эск. денщик Иванов). Лошадей убита 1, ранено 5.
Участники атак единодушно свидетельствовали о большом числе попаданий в кирасы и каски и считали, что если бы Конная гвардия выехала без кирас, как кавалергарды, то потери были бы во много раз больше.
В Конно-пионерном дивизионе убиты 1 унтер-офицер, 1 рядовой, ранено 2 унтер-офицера и 6 рядовых. Под командиром дивизиона Зассом убита лошадь.
В Кавалергардском полку ранен 1 рядовой, 1 лошадь.
В Семеновском — ранено 3 рядовых.
Числовые данные взяты из ведомости от 24 декабря (журн. «Былое» 1907 г. № 3, стр. 199) и уточнены по данным полковых историй.
В общем убито 2 конно-пионера, смертельно ранены 1 генерал (Милорадович), 1 полковник (Стюрлер) и 2 рядовых (1 конногвардеец и 1 павловец), ранено 2 генерала (Шеншин, Фредерике), 2 полковника (Велио, Хвощинский), 3 обер-офицера (Игнатьев, Галахов и Гастфер) и 30 нижних чинов (1 кавалергард, 8 конногвардейцев, 3 московца, 7 павловцев, 3 семеновца и 8 конно-пионер), а всего с правительственной стороны убито и смертельно ранено 6 человек и ранено 36 человек.
Потери восставших установить с полной точностью трудно. Очевидец В. Р. Каульбарс утверждает, что офицеры Конной гвардии сосчитали собранных за забором стройки Исаакиевского собора 56 тел убитых на площади, между ними двух маленьких флейтщиков гвард. экипажа и унт.-офицера Московского полка с головами, снесенными картечью, 5 тел принадлежало, по-видимому, ремесленникам-зрителям на здании сената, убитым первым выстрелом вверх. Вообще же убитых считалось 70–80 человек.
Если вспомнить, что картечь ближнего действия имела приблизительно по 100 чугунных пуль, а выпущено было 4 картечных снаряда, то приведенное число смертельных поражений будет весьма правдоподобно. При преследовании захвачено было около 700 человек, в том числе московцев 370, гренадер 277 и гв. моряков 62. Остальные вернулись в казармы добровольно.
Некоторое уточнение по полкам дает список раненых, от 16 декабря, приложенный к анонимной статье «О числе жертв 14 декабря 1825 г.» (журн. «Былое» 1907 г. № 3/15, стр. 194—198). О гвардейском экипаже имеется список всех нижних чинов, исключенных из экипажа за восстание 14 декабря, приложенный к статье А. Дрезена «Матросы-декабристы» (журн. «Каторга и ссылка» 1925 г. № 4/17, стр. 118–123) и к книге И. В. Егорова «Моряки-декабристы» (стр. 114–122).
По этим спискам можно установить:
В Московском полку: смертельно раненых 2 (6-й фуз. роты унт.-оф. Назаров и 5-й фуз. рядовой Лебедев). Ранены картечью 9 (рядовые: роты его выс. Храпцов, 2-й фуз. Ефимов и Кондратьев, 3-й фуз. Савельев, 2-й грен. Рыпкин и Т. Афанасьев, 5-й фуз. Сергеев, 6-й фуз. Никитин и унт.-оф. Шафеев). Кроме того, ранены роты его выс. рядовые: ушиблен лошадью 1 (Аверьянов), прострелен ружейной пулей 1 (Губин), трое рядовых (2-й фуз. Виноградов и Латунин и 6-й фуз. Вылетков) ранены саблями или палашами. Всего в Московском полку из числа восставших смертельно ранено 2 и ранено 14. Этим опровергается версия полковой истории о 3-х раненых. Число убитых и без вести пропавших точно выяснить не удалось, но тех и других вместе не должно быть свыше 13, так как в подсчетах полкового историка не выяснена судьба именно этого числа людей.
В Гренадерском полку: смертельно ранен 1 (2-й фуз. роты рядовой Шелапутов). Ранено картечью 11 (рядовые: 1-й фуз. роты Николенко и Стрелков, 2-й фуз. Патронов, 2-й гренад. — Савинов, Л. Иванов и Данилов, 4-й фуз. — Кожин и Гурьянов, 6-й фуз. —Ян и Иконников и 7-й фуз.— Бакурин). Поступили с «вывихом шеи от ударов» 2 (5-й фуз. Иван Тимофеев и 1-й фуз.— Леонтий Тимофеев). Всего смертельно ранен 1, ранено 11 и избито 2.
В гвардейском экипаже: убито 5 (матросы 2-й роты Архипов и Лаврентьев, 7-й — Федоров и Малафеев и 8-й роты флейтщик Ф. Андреев). О числе смертельно раненых расхождение: у А. Дрезена в тексте указано 8, в списке — 4, в «Былом» — 6, в раннем списке у И. В. Егорова — 2. Руководствуясь только списками, смертельно раненых окажется 5 (матросы: 2-й роты Анатуин, Тулапин и Кириллов, 5-й — К. Соколов и арт. команды канонир Н. Иванов). Раненых картечью 14 (матросы 1-й роты И. Зайцев, Шишманов и Суровой, 2-й — Пегов, Кононов, Ерыгин, Королев, 4-й — Крюков, 5-й — Трунов, Р.Волков, Захаров; арт. команды канониры Крылов, С. Зайцев, Кулаков; последним двум отняты руки), сильно придавлен лошадью 1 (6-й роты матрос И. Хватов). Без вести пропало, т.-е. большей частью убито, 15 человек (матросы 2-й роты Стефансон, Шабанов, Григорьев, Яковлев, Антонов; 3-й роты Васильев, 5-й роты Глотов, Голубков, Морозов; 7-й роты Богданов; квартирм. 5-й роты Аксенов, арт. команды унт.-оф. С. Афанасьев, бомбардиры Овечкин, Каменский и Черняков). В крепость посажено не раненых 51 чел. Итого в экипаже убито 5, смертельно ранено — 5, ранено — 15, без вести пропало—15 и арестовано — 51.
Кары, наложенные на гвардейских офицеров и солдат, причастных к восстанию 14 декабря
Хотя в литературе много раз давались сведения о карах, обрушившихся на декабристов, а в настоящее время издан «Алфавит декабристов», могущий явиться солидным справочником по этому вопросу, небезынтересно и в настоящей справке дать самые краткие, но систематизированные сведения о карах, постигших гвардейских офицеров и солдат, тем более, что о последних данных опубликовано еще очень мало. Что касается офицеров гвардии и других участников в восстании таковой, то нелишне разобраться в двух группах: а) руководители и участники восстания гвардии 14 декабря, или хотя бы препятствовавшие присяге гвардейских частей, т.-е. так или иначе активно выступившие против воцарения Николая Павловича, и б) гвардейские офицеры, члены тайных обществ, или связанные с ними и с подготовительными стадиями заговора, но не принимавшие активного участия в самом восстании гвардии. Ниже дается краткий перечень по этим группам. Кары указаны согласно конфирмации приговора Николаем I в июле или согласно приказов того же месяца, т.-е. не учитывая всего ряда позднейших смягчений, начавшихся со дня коронации 22 августа 1826 г., когда значительной части сосланных на каторгу срок был сокращен в среднем на одну треть.
Кары, наложенные на руководителей и участников восстания 14 декабря
Приговоренные к четвертованию вожди восстания, бывшие офицеры Рылеев и Каховский, повешены 13 июля 1826 г.
Приговоренные к отсечению головы сосланы на пожизненную каторгу: диктатор, полковник Преображенского полка кн. Трубецкой, принявший под конец командование старший адъютант гвард. пехоты кн. Е. Оболенский, б. гв. артиллерист И. Пущин и Нижегородский драгун Якубович, а также главные руководители восстания в своих частях: Московского п. кн. Щепин-Ростовский, Гренадерского — Сутгоф и Панов и гвард. Экипажа — Арбузов и Дивов. Из той же категории сосланы на каторгу на 20 лет адъютант герцога А. Виртембергского лейб-драгун А. Бестужев и невоенный В. Кюхельбекер.
Сосланы на каторжные работы пожизненно: руководители восстания в Московском п. М. Бестужев и в гвардейском экипаже Н. Бестужев; на 12 лет Конного полка кн. Одоевский и гвард. экипажа А. Беляев и П. Беляев; в 1827 г. Московского полка унт.-оф. Луцкий и фузилер Погеткин. На 10 лет — Финляндского п. бар. Розен и невоенный Глебов; на 8 лет — Финляндского п. Репин и гвард. экипажа М. Кюхельбекер.
Заключены в крепость с лишением дворянства и воинского звания — на 5 лет гвард. экип. М. Бодиско и на 1 год — гв. ген. штаба П. Коновницын.
Разжалованы в рядовые без выслуги с лишением дворянства— гвард. экип. Б. Бодиско и Финляндского п. Н. Цебриков.
Разжалованы в рядовые с правом выслуги — Измайловского п. Фок, гвард. экип. Акулов, Вишневский и Э. Мусин-Пушкин и адъютант гл. командира Кронштадтского порта Ф. И. Моллера мичман 27-го эк. П. Бестужев.
Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепости на 4 г. — Кавалергардского п. Горожанский, на 1 год — гв. ген. штаба Палицын, на 6 мес: Измайловского п. кн. А. П. Вадбольский и Малютин, Гренадерского п. А. Кожевников и гвард. экип. Шпейер, — без заключения в крепости: Измайловского п. Гудим, Московского п. Броке и Волков, Гренадерского п. Шторх и гвард. экип. Тыртов. К этой группе могут быть отнесены откомандированные обратно в армию от гв. конной артиллерии гр. И. Коновницын и от Московского п. Лашкевич.
Высланы: в Березов статский советник Горский (в 1827 г.), за границу англичане Тайнам и Буль (в 1826 г.).
Оставлены без наказания, но часть под надзором — бывшие на площади, но вернувшиеся Гренадерского п. Штакельберг, А. П. Пущин, Лелякин, гвард. экип. Д. Лермонтов, Баранцев, А. Цебриков, Миллер, кн. Колунчаков и А. Литке; сопротивлявшиеся присяге л.-гв. конн. арт. Вилламов, кн. А. Гагарин, Лукин и Малиновский; агитировавшие против присяги в чужих частях: в 1-м бат. преображенцев на Миллионной адъютант князя Хованского конно-егерь А. Чевкин и в 3-м бат. измайловцев на походе из Петергофа у «Красного Кабачка» лейб-улан Ант. Скалой. К этой же группе могут быть отнесены назначенные в Сводно-гвардейский п. на Кавказ наравне с ненаказанными офицерами Московского п., кн. Кудашев, Гренадерского п. П. Прянишников и Финляндского Богданов.
Покончил с собой до суда б. лейб-гренадер, командир 12-го Егерского п. Булатов.
Кары, наложенные на гвардейских офицеров — членов тайных обществ и причастных к заговору, но не принимавших в день 14 декабря активного участия в восстании
Приговорен к отсечению головы и сослан на каторгу пожизненно адъютант главнокомандующего 2-й армии гр. Витгенштейна лейб-гусар кн. Барятинский.
Сосланы на каторжные работы—на 20 л.— Кавалергардского п. Анненков и Свистунов и того же полка адъютанты главкомандующих армиями — 1-й Сакена—Крюков и 2-й Витгенштейна — Ивашов, Егерского п. адъютант главнокомандующего 2-й армии Басаргин, Финляндского п. Митьков, адъютант цесаревича гродненский гусар Лунин и ближайший помощник вел. кн. Николая Павловича по 2-й гв. дивизии, дивизионный квартирмейстер, гв. ген. штаба Никита Муравьев; на 12 лет — Кавалергардского п. гр. 3. Чернышев и А. М. Муравьев, гв. Конн. артил. Кривцов, гв. ген. штаба Корнилович и Измайловского п. адъютант ген. Раевского Муханов.
Заключен в крепость на 2 года с лишением дворянства и воинского звания лейб-кирасир ее вел. п. гр. Булгари.
Сосланы в Сибирь на поселение пожизненно: Измайловского п. А. Андреев и л.-гв. Конно-пионерного эск. Назимов.
Разжалованы в рядовые без выслуги с лишением дворянства Измайловского п. Н. Кожевников и л.-гв. Конно-пионерного эск. М. Пущин и с выслугой — Измайловского п. Лаппа.
Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепость: на 6 мес. — Кавалергардского п. Кологривов, гв. ген. шт. Искрицкий, на 4 мес.— Измайловского п. Гангеблов, на 3 мес. — адъютант главнокомандующего 1-й армии гв. Кирасирского п. П. П. Титов, на 2 мес.— Конного п. Ренкевич и на 1 мес. — Кавалергардского п. Арцыбашев и кн. Васильчиков, адъютант главнокомандующего 1-й армии измай-ловец гр. В. Мусин-Пушкин и адъютант 2-го пех. корп. Л.-гв. гусарского п. Сабуров. Без заключения в крепости: Кавалергардского п. кн. А. Вяземский, Н. Н. Депрерадович и Свиньин, Конного п. Алексей Плещеев, Преображенского п. Н. Шереметев, Гренадерского п. Корсаков, Финляндского п. Добринский и Павловского адъютант ген. Потемкина кн. К. Оболенский.
Оставлены без наказания из числа лиц, о причастности которых к тайным обществам были показания: Конного полка — Барыков М. Голицын, Ал-др Плещеев, эстандарт-юнкер кн. Италийский, гр. Суворов-Рымникский и адъютант главнокомандующего 1-й армии Бреверн; л.-гусар Колокольцов; адъютант финляндского ген.-губ. Закревского конно-егерь Путята; состоявший при Чернышеве л.-казак Сухоруков и адъютант гв. пехоты л.-егерь Яков Ив. Ростовцев, сделавший сообщение о заговоре Николаю. Отчасти сюда можно отнести Финляндского полка Синявина, которому в наказание вменено 3-месячнсе предварительное заключение.
Покончил с собой до ареста Измайловского п. Богданович.
При подведении итогов получится, что за участие в восстании гвардии казнено 2 чел., сослано на каторгу 20, в крепость 2, разжаловано без выслуги 3, с выслугой 5, переведено в армию с заключением в крепость 6, без крепости 5, выслано 3. Покончил с собой до суда 1, а всего пострадало 52 человека. Оставлено без наказания 17 человек.
Из гвардейских офицеров, членов тайных обществ и причастных к заговору, но не участвовавших непосредственно в восстании, сослано на каторгу 14, на поселение 2, в крепость 1, разжаловано без выслуги 2, с выслугой 1, переведены в армию с заключением в крепости 9 и без заключения 8; покончил с собой 1, а всего пострадало 38. Оставлено без взыскания 11 чел.
В общем, причастными к восстанию оказалось 64, к тайным обществам и заговору 49, а всего 113 человек. Из них к 14 декабря не были гвардейскими офицерами лишь 12 человек; Рылеев, Каховский, В. Кюхельбекер, Н. Бестужев, П. Бестужев, Гайнам, Буль, Глебов, Булатов, Якубович, Горский и Ив. Пущин. Впрочем, последние 4 — бывшие гвардейские офицеры.
Из гвардейского начальства многие попали в опалу. В течение 1826 г. были заменены другими лицами: командир гв. корпуса Воинов (великим князем Михаилом) и командиры Измайловского полка Симанский и гв. экип. Качалов. Начальник штаба Нейдгардт удержался лишь благодаря очень сильной протекции. Командир кавалергардов флиг.-адъютант гр. С. Ф. Апраксин при производстве в генералы 15 декабря не был зачислен генерал-адъютантом, и вообще кавалергардов Николай I еще долго недолюбливал, называя их: «Mes amis du quatorze».
Другой революционный взрыв — у Василькова — восстание Черниговского полка—ликвидированный 3 января 1826 г., возник также в значительной мере под воздействием бывших гвардейских офицеров — семеновцев старого состава, переведенных в армию в 1820 г. при раскассировании Семеновского полка после шварцевской истории.
Кары, наложенные на гвардейских солдат и матросов, участников восстания 14 декабря
Насколько изучены материалы, касающиеся так называемых «декабристов», т.-е. сознательных руководителей и участников революционного движения 1825 года, настолько же бедны материалы о солдатской и матросской массе, давшей физическую силу движению при его внешнем проявлении. Хотя и считалось, что Николай I счел причиной выступления войсковой массы «избыток верноподданничества», но, избегнув в большей части тогдашних ужасающих суровых наказаний (как, напр., солдаты Черниговского полка), гвардейские солдаты, участники восстания, перенесли немало испытаний: крепость и тяжелый поход на Кавказ, а двое (московцы Луцкий и Поветкин) — каторгу.
На основании имеющихся материалов (главным образом трудов Пестрикова и Скрутовского и немногих документов быв. архива штаба гв. корпуса) о наказаниях, которым были подвергнуты солдатские и матросские массы, можно сказать следующее.
Все арестованные при преследовании и в ближайшие дни нижние чины Московского и Гренадерского полков и гв. экипажа и некоторые персонально обвиненные, напр., 6 московцев, спрятавших знамя 2-го бат., были посажены в Петропавловскую крепость, а оттуда переведены московцы в Выборг, а гренадеры и гв. моряки в Кексгольм, где и содержались в казематах тамошних старинных крепостных сооружений. По окончании расследования они были переведены в армейские и гарнизонные части, преимущественно на Кавказ. В конце 1826 г. было возбуждено заново дело о двух нижних чинах Московского полка: унт.-оф. Луцком и фузилере Поветкине, сосланных 6 мая 1827 г. на пожизненную каторгу.
Добровольно явившиеся были снова поставлены в строй своих частей, при чем для командования ротами, составленными из бывших восставших, временно назначены были офицеры других частей. В Московском полку — временно командующим полком назначен командир л.-гв. саперного батальона Геруа, для командования ротами — поручики того же батальона Аверин, Аделунг, Львов и Завальевский 3-й. Гренадерский полк был временно поручен Преображенского полка полковнику И. П. Шилову 2-му.
Приказом по Гв. корпусу от 17 февраля 1826 г. гвардейские солдаты, участники восстания, добровольно явившиеся в казармы, были назначены на составление Сводно-гвардейского пехотного полка из 3-х рот Московского и 4-х рот Гренадерского полков с тем, чтобы боевой службой на Кавказе «искупить свою вину». Командование Сводным полком было поручено тому же Шилову 2-му, батальоном Московскою полка Хвощинскому и Гренадерского — Шебеко. Батальоны были названы 2-ми, а фузилерные роты — 4-й, 5-й и 6-й; гренадерская рота лейб-гренадер — 2-й гренадерской. В феврале 1827 г. батальоны эти названы 3-ми, а роты обоих полков соответственно переименованы в 3-ю гренадерскую и 7-ю, 8-ю и 9-ю фузилерные.
На составление полка поступило:
Московского п. 18 оф., 31 унт.-оф., 388 ряд., 11 муз., 29 нестроевых; всего нижних чинов 459.
Гренадерского п. 15 оф., 42 унт.-оф., 702 ряд., 21 муз., 42 нестроевых; всего нижних чинов 807.
Других частей (преимущественно гв. экипажа) — нижн. чинов 77.
Всего 33 офицера и 1.333 нижних чина.
Командующий полком Шипов оставался в списках Преображенского полка. Полк выступил 26 февраля 1826 г. и вернулся в Петербург 11 декабря 1827 г. Чины полка сохраняли все время свою гвардейскую форму, старшинство и жалованье, и вообще на Кавказе полк был в привилегированном положении. За. время пребывания на Кавказе была доформирована 3-я гренад. рота Московского полка. На составление ее поступили из кавказских армейских частей 27 унг.-оф. и 118 рядовых бывшего Семеновского полка, сосланные на Кавказ и 1820 г. после шварцевской истории. Кроме того, на укомплектование полка из числа переведенных в армию участников восстания 14 декабря поступило 581 бывших гвардейцев (37 б. гв. моряков, остальные б. московцы и гренадеры), а также 264 отборных солдата кавказских полков.
Убыль полка за поход выразилась следующими цифрами: убит в бою 1 ряд., умерло от ран и болезней в госпиталях — 319, переведено в виде наказания в армейские части 3 офицера и 15 солдат.
Из указанного выше видно, что Сводный полк вернулся в столицу, имея в своем составе из солдат, участников восстания 14 декабря, не только добровольно явившихся и попавших сразу в Сводный полк, но и почти всех бывших арестованных, отсидевших в крепости и переведенных сперва в армейские полки на Кавказ. Кроме того, вернулось около роты бывших семеновцев старого состава. По прибытии в Петербург, Сводный полк был упразднен, а его Московский и Гренадерский батальоны вернулись снова в состав своих коренных полков третьими батальонами.
Награды правительственным войскам
Весьма показательны для эпохи и для правительства не только меры строгости по отношению к восставшим, но и меры поощрения верных правительству начальников и войск.
Всем нижним чинам, бывшим в строю правительственных войск у Сенатской площади, Зимнего дворца, Петропавловской крепости и в прочих караулах было дано по 2 рубля, по 2 чарки водки и по 2 фунта рыбы. Нижним чинам частей, вызванных из-за города, дано по 1 рублю, 1 чарке водки и 1 фунту рыбы.
Что касается начальствующих лиц и строевых офицеров гвардии, свиты и столичного генералитета, оказавших услуги правительству, возглавлявших важнейшие караулы, а также пострадавших, то ими были получены разнообразные награды. Не приводя подробно данных о каждом из отличившихся, раненых и прочих награжденных, ниже указываются общие данные об этих наградах.
Многим генералам и офицерам были объявлены в приказах общие и именные благодарности. Некоторым даны ордена. Самой крупной и существенной наградой явилось сравнительно массовое зачисление в свиту. Назначенье генерал-адъютантами и флигель-адъютантами было в то время не только весьма почетной наградой, но, приближая к императору в качестве его личного адъютанта, открывало честолюбивому и мало-мальски способному офицеру блестящую военную карьеру. Ни до, ни после 14 декабря назначение в свиту не имело массового характера. В связи с 14 декабря было назначено 20 ген.-адъютантов и 40 флиг.-адъютантов. Принято считать, что в свиту были назначены все гвардейские генералы и командиры бригад, полков, батальонов и дивизионов. На самом деле это не совсем так. Вопрос этот в истории свиты не разработан, а дает характерную картину.
Ген.-адъютантами назначены по 25-е декабря оба коменданта: города (Башуцкий) и крепости (Сукин); 14 гвард. генералов, а именно: командиры: корпуса (Воинов), трех пех. бригад (1-й Шеншин, 3-й Мартынов и 4-й Головин) и пяти полков (Преображенского — Исленьев, Московского — П. А. Фредерике, Финляндского — Воропанов, Семеновского — С. Шипов и Драгунского — Чичерин, — последние двое командовали и бригадами); начальники: штаба (Нейдгардт) и по родам оружия (пехоты — Бистром, артиллерии — Сухозанет и инженеров — Сазонов).
Кроме того, назначено 4 генерала персонально (Стрекалов, Ушаков, Потапов и Демидов). 22 августа 1826 г. ген.-адъютантом назначен произведенный 15 декабря 1825 г.. в генералы ком-р гвардейских сапер (Геруа). Не за 14-е декабря назначен только 1 (отставной адмирал Синявин)
Флигель-адъютантами по 15-е января были назначены все 7 бывших адъютантов вел. князя Николая Павловича (Кавелин, Перовский, Н. Годеин, бар. Делингсгаузен, Лазарев, Адлерберг и гр. Ивелич); воспитатель наследника (Мердер), один из адъютантов Милорадовича (гр. Мантейфель), 7 ком-ров гв. частей (Гренадерского и. Стюрлер, Павловского — Арбузов, Измайловского — Симанский, Егерского — Гартонг, 1-й арт. бриг.— Нестеровский, Конной артиллерии — Гербель и Конно-пионерного эскадрона — Засс), 11 офицеров, выделившихся в рядах правительственных войск 14 декабря или раненых в этот день (Преображенского п.— Микулин, Титов, Игнатьев; Московского — Хвощинский и гр. Ливен; Гренадерского— кн. Мещерский и бар. Зальца; Павловского—Берхман; Финляндского — А. Ф. Моллер и Конного — Велио и Захаржевский). Из ком-ров батальонов и дивизионов, бывших на Сенатской площади просто по должности, назначено лишь 8 (Семеновского — Альбрехт и Штегельман, Измайловского — де-Витте и Веселовский, Егерского — Саргер, Преображенского— Прянишников, Кавалергардского—Ланской 2-й и Шереметев 1-й); один обер-офицер (семеновский кап. Дебань-Скоротецкнй); из старших полковников назначено 3 (Саперного бат.— Бель, бывший в Зимнем дворце, Драгунского — Шембель и Гусарского — бар. Арпсгофен, приведшие свои полки из загородного расположения). Итого 39. Сороковым можно считать Кавалергардского полка полковника Владимира Пестеля, назначенного 14 июля 1826 г., на другой день после казни его брата.
Не в связи с 14 декабря по июль назначено лишь 2 человека, бывшие при Александре I в Таганроге, и 3 ком-pa гвард. частей, не вызванных за дальностью 14 декабря (Кирасирского п. Кошкуль, Конно-егерского Слатвинский и л.-гв. 2-й арт. бриг. Полозов).
Командиры частей, уже бывшие в свите, получили другие награды: Конного полка ген.-ад. А. Ф. Орлов титул графа, и в его герб внесено изменение в изображении льва: он изображен раздирающим гидру революции; Кавалергардского (флиг.-ад. гр. С. Ф. Апраксин) и Саперного бат. (флиг.-ад. Геруа) были произведены в генералы. Генералы, командовавшие полками — Уланским Андреевский и Казачьим Ефремов, не были назначены генерал-адъютантами, а получили алмазные знаки Анны 1-й степени.
При рассмотрении наград замечается некоторое несоответствие их с заслугами перед правительством. Понятно назначение в свиту раненых Шеншина, П. Фредерикса, Стюрлера, Велио и Хвощинского, удержавших свои роты и взводы в повиновении Мещерского и Ливена, водившего в атаку Захаржевского, и возглавлявших ответственные батальоны и роты Микулина, Н. А. Титова, П. Н. Игнатьева, А. Ф. Моллера и Берхмана, но оказавшие правительству гораздо более серьезные услуги Витовтов, спасший быстрым приводом сапер Зимний дворец, и Бакунин, решивший участь дня картечью своих орудий, в свиту не попали, а получили Владимира 4-й ст., тогда как в свиту попал ряд ничем не выделившихся офицеров. Из адъютантов Милорадовича в свиту попал гр. Мантейфель, удачно съездивший за Майбородой, а не А. Башуцкий, сопровождавший Милорадовича и доставивший его.в безопасное место после смертельного ранения (получил Владимира 4-й ст.). Не попал в свиту и Финляндского п. Я. Насакен, продержавший свой маленький караул под ружьем у сената, вплотную к восставшим (получил чин и Владимира 4-й ст.). Офицеры караула Зимнего дворца (Прибытков, Греч и Боассель) получили даже не ордена, а благодарность в приказе. Ордена были даны с выбором, а именно, из ком-в рот только: двум Финляндского полка (Белевцеву и Вяткину), закрывшим выход на Исаакиевский мост, трем Павловского полка (Макшееву, Федяеву и Ярцу), закрывшим выход на Галерную, и всем четырем Саперного бат. (Витовтову, Квашнину-Самарину, Баранову и кн. А. Н. Вадбольскому), приведшим свои роты на защиту Зимнего дворца. В Кавалергардском и Конном полках ордена были даны всем командирам полков, дивизионов и эскадронов, старшим полковникам и полковым адъютантам, и по 6 эстандарт-юнкеров было произведено в офицеры. При этом не была сделана разница между конногвардейцами, действовавшими в боевой линии, и кавалергардами, простоявшими в резерве.
Кроме указанных, были еще награды денежные. Так, в Конном полку всем нижним чинам был дан значительно повышенный оклад, присвоенный до того только кавалергардам, а именно, жалованье в ]/3 года положено в размере:
Старш. вахмистру вместо 31 р. 39 к. — 39 р. 98 к.
Младш. вахм. и унт.-оф. вместо 19 р.99 к. —26 р. 65к.
220 ст. рядовым вместо 7 р. 39 к. —12 р. 80к.
Ост. рядовым вместо 7 р. 39 к. —.8 р. 38к.
Наиболее отличившимся 14-го декабря конно-пионерам тогда же дано на 25 чел. в гвардейском и на 25 чел. в 1-м армейском эскадронах на фельдфебеля по 50 руб., на унтер-офицера по 40 и на рядового по 30 руб. В л.-гв. Саперном батальоне всем офицерам, бывшим в строю, выдан годовой оклад жалованья, от 600 руб.— прапорщику, до 1.200 руб.— полковнику. Денежные награды были даны раненым в размере от 50 до 500 руб., а конно-гвардейцу М. Хватову, потерявшему руку, и вдове убитого конно-пионерного унт.-оф. Антипина пожизненные пенсии в 500 руб. Такая же сумма была дана гренадеру Московского полка X. Григорьеву, спасшему жизнь ген. Шеншина, отведя удар кн. Щепина. Гв. матросы С. Дорофеев, М. Федоров и А. Куроптев, считавшиеся спасителями жизни вел. князя Михаила Павловича, получили пожизненные пенсии по 200 р. и были направлены на службу к в. кн. Михаилу Павловичу. Сравнительно щедрые награды даны были и некоторым караулам. Начальнику караула Павловского п. в Московских казармах, унт.-офицеру Тюрикову дано 300 руб., а на остальных .24 чина караула—1.000 руб. В карауле на Сенатской площади дано 3-м унт.-офицерам по 100 руб. и прочим 37 чел. по 50 руб. В карауле Зимнего дворца а присутственных мест унт.-офицерам — по 10 руб., а прочим — по 5 руб.
Император Николай во все свое царствование продолжал оказывать особое расположение преображенцам, гв. саперам, конно-пионерам и конной гвардии.
Кроме наград отдельным лицам, были даны почетные вновь установленные награды свите и целым частям. Всем бывшим чинам свиты Александра I оставлены его вензеля, всем состоявшим к 14 декабря в ротах его вел. Преображенского, Семеновского и Гренадерского полков даны такие же вензеля. Звание шефа Николай I принял после Александра I как в этих полках, так и в л.-гв. Кирасирском (вензеля этому полку не были даны, может быть, как не бывшему в строю 14-го декабря; сохранилось ходатайство Бенкендорфа об этих вензелях, но без резолюции Николая I). Шефство новым императором сохранено в Измайловском полку и в л.-гв. Саперном батальоне. Мундиры Александра I даны не только в шефские Преображенский и Семеновский полки, но и в остальные гвардейские пехотные, кроме Московского и Гренадерского. Дан также мундир в Гвардейскую артиллерию и из кавалерии только в Кавалергардский, Конный, Гусарский и Конно-егерский полки.
Заслуживают быть отмеченными еще следующие факты в области наград.
Подпоручик Ростовцев при своем свидании с Николаем Павловичем 12 дек. усиленно просил не награждать его за сообщение о заговоре в гвардии. На это он получил в ответ заявление, что наградой ему будет «дружба» императора. Действительно, Ростовцев в свиту Николая попал лишь через 23 года и не за 14 декабря, но состоять при вел. кн. Михаиле назначен уже в январе 1826 г., а в поручики произведен 18 декабря.
Типично для эпохи также, что брат Павла Ив. Пестеля, Владимир Ив., полковник Кавалергардского полка, был 14 декабря в строю полка и во главе своего 2-го эскадрона и 1 января награжден орденом Анны 2-й ст. Как уже указано, на другой день казни брата он был назначен флигель-адъютантом. Тем же приказом 14 июля в Кавалергардский полк из Конно-егерского п. (молодой гвардии) переведен третий брат, поручик Александр Ив. При этом для службы в самом дорогом и аристократическом полку ему было дано ежегодное пособие в 3 тыс. рублей.
Последними штрихами, связывающими гвардию с революционными вспышками 1825–1826 гг., явился ряд переводов в гвардию. Приказом 20 января 1826 г. в гвардию переведена в полном составе 1-я гренадерская рота Черниговского пех. полка, как единственная оставшаяся на стороне правительства при восстании полка. Командир роты, капитан Козлов был осыпан наградами: 9 января произведен в майоры, 28 января переведен тем же чином в молодую гвардию (л.-гв. Гренадерский п.) и 19 марта капитаном в старую гвардию (в л.-гв. Московский п.). По прибытии роты в СПБ 14 апреля 1826 г. Козлов получил 2000 руб., а солдаты роты по 2 руб. Рота включена в Московский полк целиком (кап. Козлов, 10 унт.-оф., 141 ряд., 1 муз. и 2 нестроевых).
Еще более типичным для эпохи явился переводе гвардию лиц, сделавших доносы о заговоре — Шервуда и Майбороды. Унт.-офицер из вольноопределяющихся Шервуд из 3-го Украинского уланского полка был переведен 8 января в л.-гв. Драгунский полк и вскоре произведен в корнеты того же полка, а капитан Вятского полка Майборода был переведен в л.-гв. Гренадерский полк.
V
Краткий военный разбор вооруженного столкновения сторон 14 декабря 1825 года
При рассмотрении событий 14 декабря исключительно с военной точки зрения, как вооруженного столкновения войск двух враждебных сторон, военный разбор этих событий трудно укладывается в шаблонные рамки разборов как обычных для боевых столкновений с войсками иностранных враждебных армий, так и столкновений сторон в гражданских войнах.
Вооруженное столкновение 14 декабря имело свои специфические отличия от обычных боевых столкновений названных категорий. Об отличиях от боев с войсками иностранных армий говорить не приходится, так как это ясно само собой; от столкновений гражданской войны главное отличие было в том, что в солдатской массе не было ни взаимного озлобления, ни сознательной принадлежности к тому или другому лагерю. Обе стороны считали себя лояльными исполнителями солдатской присяги и ждали, что и противная сторона к ним присоединится. У обеих сторон были периоды колебаний и сомнений в своей правоте. Только вожди и руководители действий обеих сторон были, и то не все, сознательными борцами. Озлобление явилось только от внешних причин — долгого стояния на морозе, а у конницы от обстрела, хотя и не очень действительного со стороны восставших. Отметив указанные особенности, можно перейти к попытке военного разбора событий 14 декабря.
Вожди обеих сторон
Вождем восстания должен был явиться С. Трубецкой, руководимый Рылеевым и опираясь на военный опыт Булатова и Якубовича. Как известно, назначение Трубецкого состоялось перед самым выступлением, и ни он, ни остальные названные лица не взяли командования в свои руки, и импровизированными начальниками явились братья Николай, Михаил и Александр Бестужевы, Каховский, Е. Оболенский, Щепин, Сутгоф, Панов, А. П. Арбузов и другие молодые офицеры. Общим начальником был номинально под конец Оболенский, и каждый действовал по своему усмотрению.
Открыть большую картинку
У правительственной стороны, как указано на стр. 186, естественный вождь ген.-губ. граф Милорадович не принял никаких подготовительных мер и выбыл из строя в самом начале столкновения. Естественный его заместитель и помощник, престарелый командир гв. корпуса Воинов растерялся и оказался совершенно не на высоте. Управление войсками и их военными действиями вынужден был взять в свои руки воцарившийся император. Как было указано выше, все его распоряжения по сбору войск на защиту Зимнего дворца, для окружения восставших на Сенатской площади и для вывоза резервов из загородного расположения были, с военно-технической точки зрения, планомерны, разумны и своевременны. В отношении принятия решительных мер на самой площади Николай I проявил некоторое колебание. События могли бы принять другой оборот, если бы не настояния более опытных и решительных генералов — принца Е. Виртембергского, Толя и Васильчикова. Меры преследования разбитого противника были достаточно энергичны и настойчивы, меры охраны на случай новых покушений противника — даже чрезмерны. Правительство не сразу сумело определить, что противник разбит окончательно.
Штабы и связь
Организованного штабного аппарата не оказалось у обеих сторон. У восставших этот важный орган не был совершенно сформирован, и функции по связи несли молодые офицеры гв. ген. штаба П. Коновницын и Палицын. Правительство не подготовило к использованию аппараты ни главного штаба, ни штаба гвардейского корпуса.
Связь была налажена импровизированно у обеих сторон. У восставших поднимать полки направилась часть главных руководителей, А. и Н. Бестужевы и Каховский, и в своих частях действовали М. Бестужев, Щепин, Сутгоф, Панов и Розен, но большею частью без связи друг с другом. Николаю I пришлось также использовать для проведения присяги всех строевых начальников от командиров полков и выше, которых он собрал 14-го с раннего утра. При этом была сделана колоссальная ошибка — дано приказание всем гвардейским офицерам собраться во дворец на молебствие, что оставляло вымуштрованную, покорную и лишенную инициативы солдатскую массу без обычных начальников тем более доступною для агитации противного лагеря. Так оказалось в Гренадерском полку, где офицеры после присяги отправились во дворец, проявилось в Московском, где командир полка собрал офицеров к себе. Наоборот — инициатива Геруа, оставившего ротных командиров саперного батальона в казармах, принесла правительству большую пользу.
По возникновении восстания сбор войск производился всеми подручными генералами и адъютантами, что, впрочем, в известной степени соответствовало приемам эпохи, когда не существовало иной связи, кроме посылки адъютанта или ординарца. У восставших наиболее удачным явилось выполнение принятого накануне плана сосредоточения на Сенатской площади, что провели А. и М. Бестужевы, Щепин, Сутгоф, Панов, Н. Бестужев и А. П. Арбузов подчас вопреки пользе дела.
Состав сторон
Действия руководителей обеих сторон были крайне затруднены тем, что обе они черпали свою вооруженную силу из одного и того же источника — из рядов строевых гвардейских частей петербургского гарнизона. Поэтому, до последней минуты вожди обеих сторон не могли быть твердо уверены, какие именно войска окажутся на их стороне, какие — на стороне противника. Действительность показала, что расчеты и предположения обеих сторон далеко не оправдались. Надежды, возлагавшиеся на полки, наиболее насыщенные участниками тайных обществ и заговора, т.-е. на Кавалергардский и Измайловский, а также на шефские полки цесаревича, Конный и Егерский, не оправдались. Они оказались в строю правительственных войск. Поднять удалось лишь часть Московского и Гренадерского полков и весь гвардейский экипаж, где оказались энергичные руководители в лице А., М. и Н. Бестужевых, Щепина, Сутгофа, Панова, Арбузова, М. Кюхельбекера и Дивова. Розену удалось нейтрализовать часть Финляндского полка.
Правительство также не могло иметь точного учета своих сил. Уже ранее подозрительный для Николая Кавалергардский полк оказался в его руках. Наоборот, среди любимых шефских частей оказались неприятные неожиданности: сопротивление присяге у Измайловцев и отсутствие старшего офицера М. Пущина у конно-пионер. Переход на ту или другую сторону решался в частях иногда импровизированно, благодаря энергии отдельных лиц: так в Кавалергардском полку это сделал командир полка С. Апраксин, в Измайловском адъютант Николая Павловича — Кавелин, в части Московского полка, оставшейся в казармах (свыше 900 человек), и в конной артиллерии присяга осуществилась лишь после личного появления их шефа Михаила Павловича, рассеявшего версию об аресте. своем и Константина.
Если к решительной минуте в руках восставших оказалось до 3 тысяч штыков без конницы и артиллерии и без общего начальника, а у окружившего их со всех сторон противника около 9 тысяч штыков, 3 тысяч сабель и 36 орудий, то это еще не являлось окончательным показателем соотношения сил. Начальники не могли быть уверены, что в соответствующую минуту остальная артиллерия — 88 орудий и вызванные из-за города 8 батальонов и 22 эскадрона не окажутся в руках противника. Даже между войсками, собранными обеими сторонами на Сенатскую площадь, не было особой уверенности в настроении ни своем, ни противника. У московцев замечалось колебание, и их карре пришлось обставить со всех сторон свежеприбывшими гренадерами. 137 гренадер поодиночке перешло к правительственным войскам. С другой стороны, настроение финляндцев, отказавшихся стрелять по восставшим, могло передаться и другим полкам. Московцы и гренадеры считали, быть может — не без основания, что конная гвардия только демонстрирует и в удобную минуту перейдет на их сторону. Этим отчасти объясняются незначительные потери конной гвардии при выстаивании под огнем пехоты в 30 шагах, и атаке с этой дистанции: безуспешность атак, быть может, также основана не только на гололедице, гладких подковах и плохих палашах. Ведь 1-му и 2-му эскадронам конной гвардии и конно-пионерам удалось прорваться на быстром аллюре между сенатом и восставшими. Артиллеристы не очень склонны были действовать картечью. Командовавшему орудиями поручику Бакунину пришлось самым энергичным образом добиваться открытия огня первого орудия легкой № 1 роты. Что касается конной артиллерии, то Николай, после происшествия с присягой, не решился ее вызвать. Шефская батарейная рота Михаила Павловича, по преданию, не смогла вывезти орудий сразу, так как постромки оказались перерубленными. Вообще, состав сторон и принадлежность к ним той или иной войсковой части были не слишком большой прочности и устойчивости.
Организованность, вооружение и снабжение сторон
Восставшие роты Московского и Гренадерского полков успели разобрать патроны, но большая часть рот гвардейского экипажа вышла без них, а когда прислала за ними, почти все они были испорчены по приказанию командира экипажа. В курки были ввинчены не боевые, а учебные деревянные кремни. Артиллерийская команда экипажа не захватила своих 4-х пушек. Зато в строю экипажа была налицо большая часть офицерского состава. В Московском полку было налицо только 2 ротных командира (М. Бестужев и Щепин-Ростовский), у гренадер 1 (Сутгоф). Ни батальонных, ни полковых командиров, ни общего начальника не было. Наоборот, у правительственной стороны весь командный состав был в строю, но зато только пехота вышла с патронами. Артиллерия выехала без снарядов, их пришлось добывать с трудом, привезя из лаборатории на извозчиках. Кавалерия была тоже без патронов и даже без пистолетов, с одними тупыми палашами или саблями. Некоторое воздействие на ход событий оказало и то, как были одеты войска. По форме, в мундирах, шинелях и киверах, были одеты лишь караулы. Прочая же пехота и артиллерия, вызывавшиеся спешно, по тревоге, были в шинелях, частью в фуражках (преображенцы, саперы и часть гренадер), частью в киверах, но генералы и офицеры, как приглашенные на молебствие, были в парадной форме, в одних мундирах. Конная гвардия выехала в своих белых колетах, железных кирасах и касках, кавалергарды — в одних белых колетах, а 7-й эскадрон — в куртках и фуражках. Поэтому, при длительном стоянии на 8-градусном морозе и ветре, войска мерзли, озлоблялись и жаждали скорейшей развязки.
Планы действий сторон и их выполнение
У восставших главное внимание было сосредоточено на привлечении войск и их сборе. Дальнейшие намерения об овладении дворцом, сенатом и крепостью были довольно неопределенны, да и не могли быть определенными при невозможности учета сил своих и противника и характера начальных действий. Тем не менее, взяв инициативу в свои руки, рукводители восстания имели большое преимущество перед правительством, принужденным импровизировать парирование наносимых ударов. Однако вожди восстания не сумели использовать этот свой главный козырь, из нападающих обратились в обороняющихся, давших себя окружить превосходным силам противника, упустив все благоприятные моменты. Так, появление Николая с 1-м Преображенским батальоном на Адмиралтейской площади не было встречено энергичным ударом московского батальона, и вообще все 3 собранные восставшие батальоны только топтались и вяло отстреливались. Панов, ворвавшись во двор Зимнего дворца, вместо того, чтобы с налета опрокинуть только что выстроившийся батальон гвардейских сапер, растерялся и вывел гренадер, поведя их на соединение с остальными восставшими. Если у него была смелая мысль захватить дворец, он не сумел довести ее до конца. Если он шел ко дворцу, лишь рассчитывая застать там уже остальных восставших, то найдя там вместо них противника, он не проявил инициативы, а остался под гипнозом задания идти на соединение со своими,— ошибка его меньше, но он усилил ее, не сделав попытки захватить императора, его свиту и артиллерию, стоявших почти беззащитно на Адмиралтейской площади при его проходе.
Завалишин упрекает руководителей восставших войск еще в том, что гвард. экипаж не поднял измайловцев и егерей, как было намечено. Это едва ли справедливо, так как обстановка изменилась, и моряки прекрасно выполнили основное правило «спешить на выстрелы» и не отвлекаться исполнением сложных планов. Ошибка их не в этом, а в том, что они забыли о патронах, кремнях и пушках.
Правительственная сторона в начале восстания была в еще более трудном положении. Руководители знали только о самом факте заговора и возможности открытого восстания, но не знали ни плана действий противника, ни тех сил, которые он выхватил себе из рядов гвардии. Начальники, долженствовавшие организовать разведку, — военный генерал-губернатор Милорздович, комендант города Башуцкий и обер-полицмейстер Шульгин — не сделали этого. Старший начальник войск, командующий гвардией Воинов растерялся. Принимать все решения, и притом импровизированные, пришлось самому Николаю. Как он с этим справился, отчасти отмечено уже выше, проявив быстроту и планомерность распоряжений по сосредоточению сил и нерешительность при их применении. Окружение противника, с закрытием почти всех выходов, было и задумано и выполнено совершенно правильно, равно как и вызов резервов, но в дальнейшем проявились довольно длительные нерешимость и неуверенность. Опытные боевые генералы, бывшие при императоре, понимали всю опасность дальнейшего выжидания и настоятельно потребовали энергичных действий. Николай послушался и спас положение правительства. Интересна параллель: через 5 лет, 18 ноября 1830 года при такой же обстановке в Варшаве Константин не послушался требований своих генералов, результатом чего явилось отступление его войск и первые успехи польского восстания. Совет принца Е. Виртембергского об атаке конницы был выполнен, но не дал достаточных результатов, так как выполнение было вялое. Зато исполнение требований Толя и Васильчикова — действие картечью — решило участь столкновения. Оправдался девиз, помещенный прусскими королями на свои пушки: «Ultima ratio regis» («Последний довод короля»). Этот последний довод применили и решили участь последнего восстания стрельцов боярин Шеин и генерал Гордон у Воскресенского монастыря на Истре 18 июня 1698 г., Николай I при восстании гвардии 14 декабря 1825 года в Петербурге и генерал Гейсмар у
При подведении итогов ясно, что обе стороны не имели ни разработанного плана действий, ни военной находчивости и почина, ни решимости на энергичный удар, хотя бы рискованный, проявили достаточную энергию лишь в деле сбора и сосредоточения сил. Оправданием для восставших является прежде всего отсутствие настоящего военного вождя и вынужденность преждевременного выступления из-за опасения упустить исключительно благоприятное положение — междуцарствия и присяги двум лицам в короткий срок.
Вообще же, события 14 декабря требуют еще большого изучения с военной стороны, как несомненно дающие очень поучительный материал и по военному делу вообще и особенно в области гражданской войны в начальных ее периодах деревни Устиновки при восстании Черниговского пехотного полка 3 января 1826 г.