Письма Н. М. Муравьева и С. П. Трубецкого к В. А. Римскому-Корсакову. 1822 г.

Переписки декабристов между собой до разгрома Тайных обществ в 1825–26 гг. сохранилось немного, большинство писем было уничтожено как возможный компромат. Тем не менее, новые материалы периодически находятся, а иногда и не совсем новые, но когда-то пропущенные исследователями по разным причинам. Так, в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея хранятся документы под названием «Бумаги, найденные после смерти Владимира Римского-Корсакова в 1829» (до 1980 г. – в фонде №353, ныне в фонде 420), и среди них – три письма Никиты Михайловича Муравьева и одно письмо Сергея Петровича Трубецкого к их другу декабристу Владимиру Александровичу Римскому-Корсакову, все относятся к началу 1822 г.

Четырехстраничное послание С. П. Трубецкого к В. А. Римскому-Корсакову в публикацию эпистолярного наследия, вышедшего в серии «Полярная звезда» в 1987 г., не включили, сочтя его малоинформативным¹ – оно, по большей части, состоит из уверений в дружбе и любви, восхвалений семейного счастья и замечания насчет отдачи долгов. Письма Никиты Муравьева, напротив, содержат довольно много сведений о его занятиях, чтении и интересах. Сам факт его достаточно близкой дружбы с Владимиром не является чем-то новым – в его уже опубликованных письмах упоминание о Владимире встречается достаточно часто, и именно в дружеском контексте².

Членство Владимира в Союзе благоденствия тоже давно известно. Однако дружественные отношения с лидерами Союза благоденствия, включая, как будет показано ниже, Николая Тургенева и Сергея Муравьева-Апостола, дают основания предполагать, что его участие в этой организации было куда интенсивнее, чем считалось раньше.

Яркими страницами в биографии Владимир Александрович Римский-Корсаков похвастаться не может. Родился он 16 декабря 1796 г. в Петербурге³. Он и два его брата Николай (1792–1814) и Михаил (1804–1882) были незаконнорожденными сыновьями генерала от инфантерии Александра Михайловича Римского-Корсакова (1753–1840), известного военного деятеля Екатерининского времени, чья карьера затормозилась при Павле I из-за военных неудач (во время Швейцарского похода Суворова в 1799 г.), но возобновилась при Александре I. В 1806–1809 и 1812–1830 гг. Александр Михайлович – Литовский генерал-губернатор. В промежуток между губернаторствами успевает поучаствовать в войне с Швецией. Матерью его детей считается баронесса Анна Ивановна Францова, указанная в метрике о крещении сына Михаила⁴. В 1801 г. Александр Михайлович официально усыновляет своих «воспитанников» Николая и Владимира, и они получают его фамилию⁵.

Не удалось установить, учился ли Владимир в каком-нибудь учебном заведении, или получил только домашнее образование. В любом случае, образование это было достаточно хорошим, потому что свою военную службу молодой человек начинает с 18 сентября 1813 г. в юнкерах лейб-гвардии 1 Артиллерийской бригады, где требовалось отличное знание математики. 22 октября он уже портупей-юнкер. В его формуляре отмечено, что «по российски, французски, немецки, артиллерии и арифметике знает»⁶. В Заграничных походах, куда успели попасть многие его сверстники, Владимир участия не принимает, вероятно, к вящей радости отца, потерявшего там в 1814 г. своего старшего сына Николая, поручика Изюмского гусарского полка.

2 сентября 1814 г. Владимира производят в офицеры и переводят во 21-ю конно-артиллерийскую роту, с 13 декабря 1815 г. он получает чин подпоручика. Ровно через месяц его снова переводят, на сей раз в лейб-гвардии Семеновский полк, где до него служил его старший брат Николай, и которым в 1789–1797 гг. командовал его отец. И где происходит его знакомство с Сергеем Петровичем Трубецким и братьями Муравьевыми-Апостолами. С последними он еще и живет на одной квартире в офицерских казармах Семеновского полка. Знакомство с Никитой Муравьевым можно, по-видимому, отнести к этому же периоду.

К 1817 г. Владимир уже тесно общается с организаторами Союза Спасения. Еще одно подтверждение этому – прием в «декабристскую» ложу «Три добродетели» в мае 1817 г., когда там состоят и братья Трубецкие, и братья Муравьевы-Апостолы, и Федор Шаховской, и Никита Муравьев, уже присоединился Павел Пестель, а руководителями избраны Павел Лопухин и Александр Николаевич Муравьев. Целями ложи на то время были не столько масонские практики, сколько поиск и вербовка сторонников в Тайное общество⁷. Скорей всего, Владимир тоже состоял в Союзе Cпасения. В Москву вместе с Гвардейским корпусом в 1817–18 гг., несмотря на первоначальное назначение⁸, он так и не попал, и пресловутый Московский заговор случился без него. Впрочем, товарищи в Москве его не забывали, Никита Муравьев в переписке с матерью не раз передавал ему приветы, а Сергей Муравьев-Апостол, описывая свое пребывание там зятю Ф. П. Ожаровскому⁹, шутил, имея в виду темперамент своего друга: «Корсаков, которым вы нам угрожаете, не здесь и не приедет вовсе. Его появления вовсе не опасаются в Москве, где так увлечены красотой, что все пылает<...>»¹⁰. К сожалению, не сохранились или не обнаружены письма Сергея Муравьева-Апостола к Владимиру, а они были. Приехавший в мае 1818 г. в Москву К. Н. Батюшков пишет Екатерине Федоровне, матери Никиты, 19 мая: «Здесь нашел я всех Муравьевых и Сергею отдал письмо Корсакова, которому кланяюсь»¹¹. А в следующем письме Батюшкова, от 23 мая, есть свидетельство, что молодой человек произвел на него очень благоприятное впечатление: «<…> и прошу напомнить всем знакомым, особенно Корсакову, с которым знакомство столь приятно и разлука столь тягостна»¹². Приветы Владимиру встречаются и в других письмах поэта 1818 г.

Веселый нрав Корсакова, впрочем, не мешал ему интересоваться серьезными предметами. Среди его сохранившихся бумаг 1816–1823 гг. мы находим материалы по римскому праву, политической истории Европы, политической экономии и даже проект нового административного деления России¹³.

Служба в гвардии между тем шла своим чередом. Хотя Владимир и не принимал участия в Наполеоновских войнах, но по чинам не уступал своим однополчанам М. Муравьеву-Апостолу и И. Щербатову, которые воевали с самого начала Отечественной войны и до взятия Парижа. 25 марта 1817 г. он (как и они) уже поручик, а 11 мая того же года назначен полковым адъютантом – должность, требующая аккуратности и знания фрунта¹⁴. 15 декабря 1819 г. ему присвоен чин штабс-капитана, причем получает он его, будучи в отпуске, куда уезжает в сентябре 1819 г. Уезжает лечиться, вероятно, как и Трубецкой, от чахотки. Сергей Петрович к этому обстоятельству не остался равнодушен, в письме к Н. И. Тургеневу от 2/14 августа 1820 г. он спрашивал: «<...> где Корсаков и что его здоровье; вы писали об худом его состоянии и с тех пор не мог ничего узнать о нем»¹⁵. Болезнь, действительно, была серьезной, сведения об этом мы находим и у Никиты Муравьева в первом из публикуемых писем: «О вас было много противоречивых новостей и мы вас даже оплакали <...>». Дружба Владимира с декабристом Н. И. Тургеневым зафиксирована в дневнике последнего¹⁶, в том числе интересна характеристика, которую ему дал Тургенев: «Сегодня целый вечер сидел у меня Корсаков. Хороший малой. В нем есть какая-то энергия, какой редко можно найти в молодых людях в теперешних государствах Европейских. Дай Бог, чтобы такие качества молодых Русских не были потеряны для России»¹⁷.

А. М. Корсаков, 1820-е.

Расформирование лейб-гвардии Семеновского полка после так называемой Семеновской истории – выступления 16–18 октября 1820 г. солдат 1 батальона против полкового командира Ф. Е. Шварца, замучившего полк своими непомерными требованиями, коснулось всех, в нем служивших, даже тех, кто был в отпусках и командировках. Судьба отсутствовавших решилась на месяц позднее, чем остальных: приказ о переводе Владимира в Черниговский пехотный полк в чине майора был подписан 5 декабря 1820 г. Почему туда – неизвестно, Сергей Муравьев в письме к сослуживцу Ивану Щербатову полагал, что «<...> все офицеры переведены в полки, стоящия близ в губерниях, где их родственники или имения»¹⁸, но у Владимира и жительство отца, и его имения были в совершенно других местах (зато в Черниговском пехотном полку Александр Михайлович совершил свои первые боевые походы в 1768 г.).

В Черниговский полк Владимир не является, а там, между прочим, наблюдается нехватка штаб-офицеров, в итоге 22 марта 1821 г. туда прикомандировывают его друга – подполковника Полтавского пехотного полка Сергея Муравьева-Апостола, в качестве командующего 3-м батальоном¹⁹. Пока временно, ибо вакансия числится за майором Римским-Корсаковым.

В мае 1821 г. Александру I на стол ложится донос о Тайном обществе М. К. Грибовского²⁰, и там, кроме Муравьевых, «недовольных неудачею по службе и жадных возвыситься», среди «примечательнейших по ревности» Н. Тургенева, Бурцева и др., есть и некий Корсаков. Грибовский не уточнил, к какому полку принадлежал этот Корсаков, так что остается только гадать, имел ли он в виду Владимира или его дальнего родственника Григория Римского-Корсакова. Григорий Александрович был, конечно, более заметной фигурой, его резкие политические высказывания, в том числе о Семеновской истории, и скандальная отставка²¹ сделали его, вероятно, основным подозреваемым. Когда во время расследования причастности офицеров к бунту Семеновского полка всплыла фамилия Корсакова, это возбудило особое внимание императора. Переписка о «бумагах Корсакова» занимает немало листов в военно-судном деле семеновских офицеров²².

Бумаги Корсакова, как оказалось, принадлежавшие Владимиру Римскому-Корсакову, однополчанину Сергея Муравьева-Апостола и Ивана Щербатова, было велено изъять и досмотреть. В своем рапорте от 9 января 1822 г. Сергей Муравьев-Апостол сообщает: «<...> служивший в бывшем Лейб-Гвардии Семеновском полку штабс-капитаном, а ныне майор Римский-Корсаков, отъезжая из Петербурга в 1819 году по получении отпуска до излечения болезни, забыл на квартире в казармах полка, где он стоял вместе со мною, портфель с бумагами, содержание коих мне вовсе неизвестно. Портфель сей долго хранился у меня, в ожидании возвращения Корсакова; когда я вначале 1820 года был отпущен в домовой отпуск, то я его отдал на хранение князю Щербатову, которой по возвращении моем мне его возвратил. Портфель сей оставался у меня до перевода моего в армию, тогда я его, сколько упомнить могу, вместе с моими книгами перевез и оставил в доме госпожи Тайной Советницы Катерины Федоровны Муравьевой, что на Фонтанке близ Аничкова моста»²³. В итоге, проводивший следствие генерал А. Ф. Орлов счел их не относящимися к делу, и судьба «запечатанной портфели черного цвета» осталась неизвестной. Возвращение Владимира в конце 1821 г. в Вильну имело две цели – что-то решить со службой и оформить сделку с имениями отца. 9 декабря он совершил в Виленском Главном суде купчую – за 330 тыс. руб. приобрел у своего отца несколько имений²⁴. Сделка, по-видимому, был фиктивная, ибо суммы, уплаченной Владимиром, ему самому взять было неоткуда. Почему передача родовых имений совершилась именно таким образом, неизвестно, но иногда так делали, чтобы обезопасить имения в случае служебных неприятностей, связанных с необходимостью уплаты в казну больших сумм²⁵. В 1826 г Владимир написал завещание, где все эти владения в случае его смерти отходили его отцу²⁶. Параллельно он вел переписку с командованием 1 армии, куда входил его полк, а Александр Михайлович хлопотал за сына перед императором. И где-то в это время Никита Муравьев, обретаясь по службе в Минске²⁷ (тогда это довольно захолустный город), узнает, что его дорогой друг вернулся в Россию после двухлетнего отсутствия и находится относительно недалеко, в Вильне. К этому периоду и относятся сохранившиеся три письма Никиты Муравьева к Владимиру. Встреча и впечатления от нее Никита описал матери, Е. Ф. Муравьевой: «Генваря 9-го дня 1822-го года. Г. Минск. <...>Узнав, что Корсаков возвратился из чужих краев и находится в Вильне [в 180 верстах от Минска], я писал к нему и звал его на несколько дней. В пятницу ввечеру отворяется дверь и он входит. Он теперь совершенно здоров. Но я нахожу, что он весьма похудел. Он много расспрашивал о вас, о Саше и просил меня свидетельствовать вам свое почтение. Мы провели вместе субботу и воскресенье, а сегодня он сбирается ехать назад в Вильну. Я нахожу, что он много потерял своей веселости и живости». Далее идет приписка Владимира, которая еще раз демонстрирует его близкие отношения со всем семейством Муравьевых: «Я беру перо, дорогая и почтеннейшая Катерина Федоровна, чтоб напомнить вам о заблудшей овечке. Я уже несколько дней нахожусь с вашим Вениамином, которого нашел в совершенном здоровье. Мы больше не ведем с ним споров, кои заставляли вас трепетать; я постарел, следовательно, я более мудрый, тем не менее мои чувства к вам нисколько не постарели, я неизменно испытываю к вам ту же привязанность и почтение, что и всегда. Соблаговолите принять мои уверения и сохраните память о Корсакове»²⁸. В следующем письме, три дня спустя, Никита снова повторяет свои впечатления, похоже, он расстроен, что его старый друг больше не тот задорный юноша, что 2 года назад: «Он теперь выучился играть в шахматы очень хорошо и выиграл у меня несколько партий. Он теперь здоров, но весьма похудел и потерял очень много своей живости»²⁹.

Если первое публикуемое нами письмо Никиты, от 2 января 1822 г., приветственное, то из второго и третьего становятся понятны темы, которые обсуждались во время личной встречи – история, экономика и землепользование, об этом свидетельствует книгообмен между друзьями – историко-экономические труды Сисмонди, де Баэра, статья Н. С. Мордвинова, известного своими «Мнениями» по разным экономическим вопросам, ну и в качестве развлечения – работы военного историка де Лаверна о Наполеоновских войнах. Никита в это время пишет свою «Конституцию», вероятно, какие-то моменты из нее тоже были предметом дискуссии. Правда, как уверял сам Владимир, спорить они уже не спорили.

Из упоминаемых в письмах лиц хочется обратить внимание на Матвея Муравьева-Апостола, о котором Никита пишет дважды – и без фамилии, просто Матвей. Похоже, они вспоминали братьев Муравьевых-Апостолов при встрече, иначе трудно объяснить, почему Никита уверен, что адресат поймет о ком идет речь: в апреле 1817 г. Матвей покинул Петербург и не был там несколько лет. Матвей, впрочем, Корсакова прекрасно помнил. 30 января, отвечая на письмо Никиты, он передает ему привет: «Мне весьма приятны воспоминания Корсакова. Вчера я видел в доме тетушки его отца и просил его напомнить ему обо мне»³⁰.

В отличие от приземленных, четких и ироничных писем Никиты Муравьева, письмо Сергея Трубецкого это бурный поток дружеских чувств, довольно пафосный, но, несомненно, искренний. Примечательно, что, говоря о своем семейном счастье, имя своей жены он не называет, т. е. его адресат уже знает, кто она. Обмен новостями между Трубецким и Владимиром все-таки был, хотя и шел через третьих лиц, чего нельзя сказать о Муравьевых.

К середине февраля приходит ответ на просьбу А. М. Римского-Корсакова о продлении отпуска его сыну: «Высочайше позволено находящемуся в отпуску до излечения болезни сыну Вашему майору Черниговского пехотного полка Римскому-Корсакову отправиться заграницу к водам и пробыть там до излечения той болезни»³¹. Владимир снова уезжает в Италию³². Поскольку сроки возвращения не определены, вакансия в Черниговском пехотном полку считается свободной, и туда в мае 1822 г. окончательно переводят Сергея Муравьева-Апостола. Такое вот стечение обстоятельств.

Весной 1826 г., когда командование, после многочисленных арестов членов Тайных обществ, снова столкнулось с нехваткой офицеров в армии, дежурный генерал А. Н. Потапов писал Александру Михайловичу о необходимости возвращении его сына Владимира из отпуска, иначе придётся «учинить распоряжение об увольнении его вовсе от службы, по случаю настоящей надобности в штаб-офицерах в Черниговском пехотном полку»³³. После ареста Сергея Муравьева-Апостола вакансия штаб-офицера в полку снова была открыта.

Следствие над декабристами почти не затронуло Владимира, в Вильну он вернулся в мае 1826 г., когда его участие в Союзе благоденствия Николай I повелел «оставить без внимания». Его связи с тайными обществами вообще могли остаться неизвестными, если бы не показания Ивана Бурцова, данные им 16 января 1826 г. и включавшие в себя список членов Союза Благоденствия, в том числе, ранее неизвестных следствию³⁴. «Вследствие показания полковника Бурцова, назвавшего 20 новых лица членами общества были спрошены некоторые из главных членов тайного общества о прикосновенности сих лиц к тайному обществу»³⁵. В списке фигурировала фамилия Римского-Корсакова, но снова без уточнения – который. Владимира называют Никита Муравьев и Сергей Трубецкой. Никита отвечает, что «был штабс-капитаном, в С[оюзе] Благод[енствия], но в 1819 году оставил Общество и не имел вовсе никаких сношений с оным. Л[ейб] Г[вардии] Семеновского полка штабс-капитан (ныне майор)»³⁶. Сергей Трубецкой тоже вспоминает давнего друга: «Сын Виленского Губернатора, служивший в Семеновском полку, после находился в каком-то пехотном и отпущен с 1820 г. за болезнию в чужие края. Состоял ли он тогда в Обществе наверное не помню, но знаю, что участия никакого не принимал» ³⁷. Сергей Муравьев-Апостол то ли не был спрошен конкретно про Корсакова, то ли умолчал. В общем, назвали, но упор сделали на «участия не принимал». Хотя принимал, еще как принимал.

Несмотря на прощение, возвращаться на службу у Владимира не было ни малейшего желания. С помощью отца он просит об отставке по болезни, и болезнь эта явно не та, с которой он уезжал лечиться заграницу: в лекарском свидетельстве фигурирует «ломота в колене правой ноги с окреплою опухолью»³⁸. Была ли эта ломота в колене реальностью, остается только гадать.

Два года Владимир живет в Вильне, но после начала русско-турецкой войны решает вернуться в армию, и 28 июня 1828 г. «уволенный подполковником майор Черниговского пехотного полка Римский-Корсаков в тот же полк в чине майора»³⁹ занимает вакансию батальонного командира. Полком командует подполковник В. Н. Щетинин, который в конце 1828 г. заболел⁴⁰, так что некоторое время Владимир исполняет обязанности командующего полком, который 30 апреля 1829 г. сдал подполковнику Круммелю⁴¹. Что же касается боевых подвигов, то «за сражение в минувшую противу турок войну 1829 года майя 5 числа при обложении крепости Силистрии, где с примерною храбростию и мужеством вел батальон 3 раза на штыки и занял три шанца, из которых последний был занят многочисленным неприятельским регулярным войском и подвергаясь сам с головы колонны большой опасности, показал отличную храбрость» указом от 1 августа 1829 г. он был пожалован орденом Св. Владимира 4 ст. с бантом⁴².

Следующим шагом в его военной карьере был чин подполковника и назначение командующим Троицким пехотным полком, высочайший приказ подписан 28 августа 1829 года⁴³. Увы, за два дня до этого Владимир был убит: «<...>пуля поразила его в голову в то самое мгновение, когда он приступом взошел на неприятельскую батарею при взятии Шумлы»⁴⁴.

После гибели Владимира была составлена опись оставшимся вещам, часть из которых досталась «недостаточным молодым людям произведенным из пехотного графа Дибича-Забалканского полка⁴⁵ за отличие в сражении в офицеры»⁴⁶ – в основном, предметы одежды и униформы. Остальное отправили родителям, включая бумаги, где сохранились публикуемые здесь письма его друзей прошлых лет – Никиты Муравьева и Сергея Трубецкого. Немногие рисковали хранить у себя такие письма – Владимир Римский-Корсаков рискнул, спасибо ему за это.

Рапорт С. Муравьева-Апостолоа командиру Черниговского полка Ганскау про бумаги Корсакова (РГВИА).

 

 

Перевод с французского – авторов.

 

Н. М. Муравьев – В. А. Римскому-Корсакову

1

Très Cher Ami - Je viens de recevoir par mon Frère la nouvelle, que vous êtes enfin de retour à Wilna. On me l'avait hier dit ici, mais je n'ajoutes que peu de fois à cette nouvelle. Je me suis réjouis vivement en apprenant que votre santé est entièrement rétablie. Bien des nouvelles contradictoires vut couru sur votre compte et nous vous avons même pleuré à Péters. - J'ai eu de vos nouvelles par Bibicof et Loupuchin. Ecrivez moi, je vous en prie à Minsk - dites moi ce que vous faites ce que vous comptez faire ou vous compte résider - si vous vous êtes laissé ou non aller à l'esprit de découragement. Si vous pouviez venir passer quelques jours à Minsk vous me comblerez de joie. Je pourrais vous offrir une chambre et vous seriez très commodément. J’attend avec impatience de vos nouvelles. Tout a vous Nikita Mouravieff

2 Janvier 1822

Mon adresse à Minsk maison Madam Antachewsky

Перевод

2 января 1822 [Минск].

Дорогой друг! Я только что получил известие от моего брата о том, что вы наконец вернулись в Вильну. Я узнал об этом вчера и получил подтверждение этой новости несколько раз. Я был весьма обрадован тем, что ваше здоровье совершенно поправилось. О вас было много противоречивых новостей, и мы вас даже оплакали в Петер[бурге]. Я слышал о вас от Бибикова¹ и Лопухина². Напишите, пожалуйста, мне в Минск – расскажите, чем занимаетесь, что намереваетесь делать, где рассчитываете проживать, предались вы или нет духу уныния. Если бы вы могли приехать и провести несколько дней в Минске, вы бы меня порадовали. Я мог бы предложить вам комнату, и вам было бы очень удобно. С нетерпением жду вашего ответа. Весь ваш

Никита Муравьев.

Мой адрес в Минске: дом госпожи Анташевской.

ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 53

Примечания

1↩Неясно, о каком Бибикове идет речь – об Илларионе Михайловиче, зяте Муравьевых-Апостолов, или об Илье Гавриловиче, члене Союза благоденствия.

Бибиков Илларион Михайлович (1792–1860) – в 1822 г. полковник лейб-гвардии Гусарского полка, старший адъютант Главного штаба. В начале 1822 г. собирался с семьей в отпуск в Малороссию навестить родственников жены, Екатерины Ивановны (урожд. Муравьевой-Апостол). О возвращении Владимира мог узнать от его отца, который приехал в Петербург в конце декабря.

Бибиков Илья Гаврилович (1794–1867) с 1820 г. – полковник в 1-ой артиллерийской бригаде, адъютант Великого князя Михаила Павловича. Был членом Союза благоденствия. Считалось, что после 1821 г. в Тайных обществах Бибиков участия не принимал, однако вот что писал о нем в своих воспоминаниях граф Густав Олизар, член Польского патриотического общества: «Знал его действительно еще полковником, присланным в Киев на следствие по какому-то делу тамошнего арсенала. Был это, как говорится, un bon vivant, страстный картежник. Я принимал его не раз на обедах и видел, что он был в очень тесных отношениях как с Михаилом Орловым, так же и с Волконским, Муравьевым и Бестужевым и другими членами позднее открытого заговора; сообщаю с уверенностью, что и он принадлежал, а по крайней мере знал о нем».

Илья Бибиков избежал следствия благодаря заступничеству Великого князя, и впоследствии, при встрече с Олизаром делал вид, что его участие было не всерьез: «<...> благородный Илья ... так хорошо обо всем забыл, что когда я к нему пришел, он был так взволнован своей ролью (наверное, уважая желание князя), что хотя мы были наедине, он обратился ко мне: «Какого дьявола вы впутались в эту потасовку, дорогой друг? Вы припомните, сколько мы насмехались в Киеве над этими безумными?» Я посмотрел на него... и ответил: «Это хорошо, что мы одни, мы можем быть уверены друг в друге». Не знаю, захотел ли он меня понять, но дальше разговор продолжился о другом» (Олизар Г. Воспоминания. [Электронный ресурс] // Декабристы: документы, мемуары, исследования. 2019-2024. URL: http://decabristy-online.ru/olizar.htm (дата обращения: 22.09.2024).

2↩Лопухин Павел Петрович (1790—1873) – в 1822 г. генерал-майор, командир 2-й бригады 1-й уланской дивизии. Великий мастер масонской ложи «Три добродетели», избранный своими товарищами-декабристами, которые хотели опробовать через ложу возможность создания конспиративного общества, один из организаторов Союза благоденствия. Состоял и в Северном обществе, но в 1822 г. разошелся во взглядах с его руководителями и покинул его. После разгрома декабристов был арестован и привлекался к следствию, но прощен и никакого наказания не понес.

2

 

le 20 Janvier 1822 Minsk

Très cher Ami je vous écris quelques lignes pour vous mettre au courant de ce qui se fait chez. Ж[елтухин] est arrivé il y a deux jours. Hier nous avons donné tous un diner d’adieu a Benkendorf qui a du partir cette nuit. Le dîner a eu lieu assez bien et même il n’y a pas eu de vers quoique cela soit généralement reçu dans les grandes occasions. Après votre départ, j'ai lu l’ouvrage de Sismondi - je vous conseille de le lire si vous ne l’avez pas fait parce qu’il y a des articles, fort intéressants par eux le troisième livre sur la Richesse territoriale depuis la page 130 - 256. Il s’y trouve des détails extrêmement curieux sur l'état de la Campagne de Rome, qui doivent vous intéresser particulièrement. Il dit qu'en France il y a maintenant 15,000000 de propriétaires fonciers p. c. la moitié de la population se trouve maîtresse du terrais qu’elle habite. Je vous rappelle cher ami les commissions dont vous avez eu la complaisance de vous charger, n'oubliez pas le papier de Mordwinof. Je vous enverrai sur le champ l’argent que vous aurez avancé à cet effet. Adieu cher ami, écrivez-moi quelques lignes. Je vous embrasse de coeur et d'âme

Nikita Mouravieff

J'ai reçu une lettre de Mathieu qui est arrivé à Pétersbourg.

 

Перевод

20 января 1822. Минск

Дорогой друг, я пишу вам несколько строк, чтобы вы были в курсе того, что происходит [у нас]. Ж[елтухин]¹ прибыл два дня назад. Вчера мы все устроили прощальный ужин Бенкендорфу², которому нужно было уезжать этой ночью. Ужин прошел довольно хорошо, и даже не было никаких стихов, хотя это обычно принято в торжественных случаях. Уже после вашего отъезда я прочел труд Сисмонди³ – советую вам прочитать его, если вы этого не сделали, потому что в третьей книге о территориальном богатстве начиная со страниц 130–256 есть очень интересные статьи. Там содержатся чрезвычайно любопытные подробности о состоянии Римской кампании, которые должны представлять для вас особый интерес. Он говорит, что во Франции теперь 15 миллионов землевладельцев и половина населения считается хозяевами земли, на которой они живут.

Напоминаю вам, дорогой друг, о поручениях, которые вы любезно взяли на себя, и не забудьте о статье Мордвинова⁴. Я немедленно пошлю вам деньги, которые вы потратите на это. Прощайте, дорогой друг, напишите мне несколько строк. Обнимаю вас от всего сердца и души.

Никита Муравьев.

[Приписка на полях:] Я получил письмо от Матвея, который приехал в Петербург⁵

ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 52.

 

Примечания

1↩Речь идет о смене начальника штаба Гвардейского корпуса. Петр Федорович Желтухин (1778–1829) был назначен на эту должность 1 дек. 1821 г. вместо А.Х. Бенкендорфа. С 1819 г. Желтухин командовал 1-й бригадой 2-й гвардейской пехотной дивизии. Считался знатоком строевой службы, строгим и даже грубым в обращении с подчиненными, при этом он изыскивал способы для улучшения материального положения солдат. С 1823 г. в должности начальника штаба его сменил генерал А.И. Нейдгарт.

2↩Бенкендорф Александр Христофорович (1782–1844) – ген.-адъютант, с марта 1819 г. – начальник штаба Гвардейского корпуса, 1 дек. 1821 г. назначен командиром 1 кирасирской дивизии, входившей в состав гвардейского корпуса. Впоследствии – член Верховного уголовного суда над декабристами. Интересно, что он единственный из следственной комиссии, кто непосредственно видел те места, куда их отправляли на каторгу и в ссылку, т. к. 1802 г. был в экспедиции графа Спренгопортена, с целью осмотра европейских и азиатских границ России от Якутии и Забайкалья до контролировавшегося тогда Россией острова Корфу.

3↩Сисмонди Жан-Шарль-Леонар де (1773–1842) – швейцарский экономист, один из основоположников политической экономии. Был сторонником вмешательства государства в экономику для стабилизации рыночных отношений. Получил приглашение занять кафедру политической экономии в Виленском университете, но отклонил его. В 1819 г. вышел его труд «Nouveaux principes d’économie politique, ou de la Richesse dans ses rapports avec la population» – «Новые начала политической экономии или О богатстве в его отношении к народонаселению». В 1818–1841 гг. трудился над «Историей французов» – «Histoire des Français», третий том, о котором пишет Никита, вышел в 1821 г.

4↩Мордвинов Николай Семенович (1755–1845) – адмирал, член Государственного совета, с 1821 г. управлял департаментом гражданских и духовных дел, состоял в Финансовом комитете. Автор работ по экономике, финансам, сельскому хозяйству и др. Его статьи по разным актуальным вопросам (т. н. «Мнения») расходились в списках и были очень популярны среди прогрессивной части общества. Трудно сказать, какое из « Мнений» Н.С. Мордвинова хотел раздобыть Никита Муравьев через своего друга, вероятно, одно из последних – « О сборах земских повинностей», представленное в Государственный совет в сентябре 1821 г., где предлагалось заменить трудовые повинности государственных крестьян податями, т. е. налогом, который шел бы на оплату наемного труда (Архив графов Мордвиновых. Т. 1–10. СПб., 1901–1903. Т. 5. 1902. С. 491–494).

5↩Матвей Иванович Муравьев-Апостол (1793–1886) приехал в Петербург в январе 1822 г., чтобы оставить должность адъютанта Н. Г. Репнина, генерал-губернатора Малороссии, с которым на тот момент имел напряженные отношения, и перейти на службу в лейб-Егерский полк, где он числился с 1821 г. Но в гвардии ему остаться не удалось – приказом от 21 марта 1822 г. его перевели в Полтавский пехотный полк, расквартированный в местечке Ржищев в 80 верстах от Киева, где уже числился его брат Сергей. Такой перевод был связан с тем, что после Семеновской истории и расформирования полка в 1820 г., офицеры в должности адъютантов были переведены в другие гвардейские полки (в частности, Матвей Муравьев - в лейб-гвардии Егерский, Сергей Трубецкой – в Преображенский). Уход из адъютантов автоматически лишал офицера оснований оставаться в гвардии.

 

3

 

Minsk 31 Janvier [1822]

Mon silence a dû certainement vous étoner cher Ami - mais je m’en vais vous en dire les raisons. Quelques jours après notre nouveau chef Желтухин est arrive - grandes presentations comme de raison - ensuite sont venus les adieux avec Benkendorf. Ensuite j‘ai été envoyé dans le gouvernement de Grodno, pour y faire des dislocation et j’y ai passé près d'une semaine.

Je suis de retour depuis hier et aujourd'hui j’ai obtenu un semestre de 28 jours pour Petersbourg en conséquence duquel, je pars demain. Je vous remercie bien pour l’ouvrage de Baert, que je n’ai pas encore eu le temps de lire quand a celui de Laverne, il est tel que je me l'étais imaginé il n’y est pas à la hauteur de son ouvrage de 1812 qui est éminemment dramatique. Peut être que le sujet y prêtait moins. Cependant la Chute de Napoléon est sujet assez favorable à un écrivain philosophe. Quoiqu' il en soit je vous remercie bien de me l’avoir prêté et je vous le renvoie. J’y joins aussi les 35 roubles que je vous dois - Bien des remerciement cher Ami pour votre complaisance. (//54об.)

Je vous serais très obligé si vous vouliez me donner l’occasion de faire vos commissions à Pétersbourg où je compte rester près d’un mois. Dans ce cas adressez vos lettres à mon quartier général au le sud de la Fontann. - J’avais envie de vous demander un petit dictionnaire polonais et français - mais je crois que j’en trouverais à Pétersbourg. D'après les dernières lettres que j’ai reçu, Mattieu y était encore - si je le trouve - je lui ferai bien vos compliments. Adieu cher Ami - je suis dans l'emballage et je fais mes paquets - Tout a vous

N. Mouravieff

 

Перевод

Минск. 31 января [1822 г.]

Мое молчание, конечно, удивило вас, дорогой друг, но я собираюсь поведать вам о причинах. Несколько дней назад приехал наш новый начальник Желтухин – как и ожидалось, было большое представление, затем последовало прощание с Бенкендорфом. Потом меня отправили в Гродненскую губернию, чтобы сделать там дислокации, и я пробыл там почти неделю.

Я вернулся вчера и сегодня получил 28-дневный отпуск в Петербург, вследствие чего уезжаю сегодня. Я очень благодарен вам за книгу де Баэра¹, которую у меня еще не было времени прочитать, что же касается работы Лаверна², она именно такая, какой я ее себе представлял, и, похоже, в ней нет той высоты, которая была в его труде о 1812 годе, в высшей степени драматичном. Возможно, тема подходит для этого меньше. Однако падение Наполеона – весьма благодатная тема для писателя-философа. В любом случае я весьма благодарен вам за то, что вы одолжили ее мне, и я пришлю ее вам обратно.

Я также прилагаю 35 рублей, которые я вам должен. Большое спасибо, дорогой друг, за вашу доброту. Я был бы вам очень признателен, если бы вы предоставили мне возможность выполнить ваши поручения в Петербурге. В таком случае направляйте свои письма в мою штаб-квартиру на юге на Фонтанке³. Я хотел попросить у вас небольшой польско-французский словарь, но думаю, что найду его в Петербурге. Судя по последним полученным мною письмам, Матвей все еще там. Если я найду его там – передам ему ваши приветы⁴. Прощайте, дорогой друг, я укладываюсь и пакую чемоданы.

Весь ваш Н. Муравьев.

ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 54–54 об.

Примечания

1↩Баэр дю Оллан, Шарль Александр де (1751–1825) – французский военный, политик, ученый. В 1769–78 служил в армии, потом вышел в отставку и отправился в продолжительное путешествие, во время которого посетил Россию, недавно присоединенный Крым и Скандинавию. Вел заметки, позднее озаглавленные им «Путешествие в Польшу, Пруссию, Курляндию, Россию, в Крым, в Швецию, Норвегию и Данию. С 1783 по 1785 г.», где приводил экономические, социальные и исторические данные стран, в которых побывал. В 1800 г. в Париже вышел его труд «Таблица Великобритании, Ирландии и английских владений в четырех частях света. Т. 1», о котором, вероятно, и идет речь в письме (Внешняя торговля России в 1784 г. по путевому дневнику Баера дю Оллана // Франко-русские экономические связи. М.; Париж. 1970. С. 164–189).

2↩Траншан-де-Лаверн, Леже-Мари-Филипп (1769–1815) – французский военный писатель и переводчик. В 1795–1797 гг. служил в России у А.Б. Куракина, потом жил в Австрии. В 1800 г. де Лаверн окончательно вернулся во Францию и работал в Генеральном военном депо редактором и переводчиком. Он был автором многих официальных отчетов по военным кампаниям эпохи наполеоновских войн, вследствие чего имел доступ к документам и оперативным данным. В том числе, им написана историческая сводка кампании императора Наполеона 1812 г. (Michel Roucaud. Le dépôt de la guerre sous le consulat et l’empire. De la conservation a la documentation // Napoleonica. La Revue. 2022/1 (No. 42). С. 53–66) и, по-видимому, работа о поражении Наполеона против союзных войск Шестой коалиции в 1814 г. Наиболее известные произведения де Лаверна «Voyage d’un Observateur de la Nature et de l’Homme, dans les Montagnes du Canton de Fribourg et dans diverses parties du Pays de Vaud en 1793», 1804 (Путешествие наблюдателя за природой и человеком по горам кантона Фрибур и по различным частям Пэи-де-Во в 1793 г.) и «L‘Art militaire», 1805 (Искусство войны), судя по письму, также были знакомы Никите.

3↩В Петербурге Никита еще застал Матвея Муравьева-Апостола, собиравшегося в Вильну, где стоял тогда его лейб-гвардии Егерский полк. Н.И. Тургенев писал в дневнике 12 февр. 1822 г.: «<…> обедал у К. Ф. Муравьевой и после обеда сидел у Никиты Михайловича с Матвеем Ивановичем Муравьевым » (Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Дневники и письма Николая Ивановича Тургенева за 1816–1824 годы. Пг., 1921. Т. 3. С. 315).

4↩Дом Муравьевых «на Фонтанке у Аничкова моста», приобретенный Е. Ф. Муравьевой, матерью Никиты, в октябре 1814 г. у купца Андрея Кружевникова,. Семья жила там до 1826 г., после ссылки сыновей в Сибирь, Екатерина Федоровна продала дом и переехала в Москву. Ныне дом 25 по наб. р. Фонтанки.

2

 

С.П. Трубецкой – В.А. Римскому-Корсакову

Petersbourg le 10 Janvier 1822

Bien de remerciements, cher Ami, pour la lettre que vous m'avez envoyée de Wilna, elle m'a fait d'autant plus de plaisir, qu'il s'était passé bien du tems depuis que je n'ai eu de vos nouvelles. Êtant à Paris, j'avais oui dire que vous avez quitté la Russie; les premiers nouvelles, que j'ai eu de vous furent celle que ma belle-soeur a donné à ma femme après vous avoir vu à Vienne, depuis que j'ai appris qie vous avez été en Italie, et que vous avez passé la saison derniére aux eaux de Carlsbad; tous cela m'a été impossible d'avoir les détails qui m'interessent. J'avais été seulement contenté par les nouvelles qu'on m'avait donné sur votre santé, mais il me parait qu'elle n'est pas encore aussi bon que je l'aurais désiré, puisque vous comptez retourner encore à l'étranger. (//л.25 об.)

Certainement vous y passerez bien plus agréablement, et plus utilement pour vous, le tems qui vous aurais paru bien long dans les vilaines cantonnements du régiment où l'on vous a placé. Pendant que vous restez encore dans nos climats, donnez-moi souvent des vos nouvelles; et si vous obtenez la permission de passer le Rubicon, où bien Némen, ne m'oubliez pas et écrivez-moi quelquefois, en adressant toujours vos lettres à la maison de mon beau-père. _

Je ne crains pas que vous m'oubliez, puisque malgré notre longue séparation vous m'avez gardez votre souvenir; je ne compte pas non plus votre distraire de la contemplation des objets agreábles que vous verrez, ni de vos occupations, mais lorsque fatigué de jouissances toujours neuves, vous prendrez quelques heures de repos, ou dans les moments lorsque (//л.28) vous vous rappelez les années que vous avez passé sur les bords glacials de la Néva, vous jetterez un coup d'œil dans votre pensée sur les personnes qui vous aimaient; alors arrêtez vous pendant* quelques minutes sur le souvenir d'une personne, qui n'a cessé de vous aimer depuis qu'elle a eu le bonheur de se lier avec vous. Quelques lignes que vous lui adressez lui prouveront que le feu de l'amitié brûle encore dans votre cœur, et une telle preuve ajoutera à son bonheur.

_ Ce mot de bonheur, vous fait certainement conjecturer, cher Ami, que je suis content de mon sort, il est vrai, je dois rendre justice à ma femme, et grace à la Providence, tant que l'Une me coserveres l'autre, je n'aurais jamais que des grâces à rendre à toutes les deux. Si à cette idée je pouvoir ajouter la connaissance que mes vrais amis sont aussi heureux que je le suis, mon (//л.28об.) bonheur serait alors sans pareil. J'ose espérer que mes vœux seront un jour réalisés.

Je n'ai pas vu la personne qui m'a apporté votre lettre, j'espère encore la rencontrer et je ne manque pas absolument d'argent, je vous rembourserai votre dette. Adieu cher Ami, je compte que je ne serais pas longtems sans recevoir de vos nouvelles. Je ne vous réitère pas l'assurance de mon amitié, une année de plus* ne peut que l'augmenter, mais je vous réitère le souhait que je fais pour votre bonheur, et la demande* d'écrire aussi souvent que cela vous plaira à un de vos plus dévoués amis. Serge Troubezkoy

J'ai vu à Paris Goedicke, qui y est encore et nous avons souvent parlé de vous.

Перевод

Петербург, 10 января 1822.

Множество благодарностей, дорогой друг, за письмо, которое вы мне отправили из Вильны оно доставило мне столько удовольствия, потому что прошло уже много времени с тех пор, как я получал вести от вас. Будучи в Париже, я узнал слухи, что вы покинули Россию. Первые новости, которые я узнал о вас — те, что моя невестка¹ передала моей жене, увидев вас в Вене. С тех пор я узнал, что вы были в Италии и провели сезон на водах в Карлсбаде; обо всем этом у меня не было возможности узнать подробности, хотя они меня интересовали. Я был только доволен теми известиями, которые мне передавали о вашем здоровье. Но мне кажется, что оно еще не столь хорошо, как мне хотелось бы, поскольку вы рассчитываете снова отправиться за границу.

Конечно же, вы проведете там более приятно и более полезно для вас то время, которое показалось бы таким долгим на скверных квартирах того полка, куда вас поместили². Пока вы останетесь в наших краях, сообщайте мне почаще о ваших новостях, и если вы получите разрешение перейти Рубикон или, скорее, Неман³, не забудьте иногда писать мне, адресуя ваши письма в дом моего тестя⁴.

Я не боюсь, что вы меня забудете, поскольку, несмотря на нашу длительную разлуку, вы сохранили воспоминание обо мне. Я также не боюсь ни отвлечь вас от созерцания тех приятных предметов, которые вы увидите, ни от ваших занятий; но когда, устав от удовольствий, всегда новых, вы предадитесь на несколько часов отдыху или в то время, когда вы вспомните годы, проведенные на ледяных берегах Невы, вы бросите взгляд в ваших мыслях на людей, которые любили вас, – остановитесь тогда на несколько минут, вспомнив об одном таком человеке, который не перестает любить вас с тех пор, как ему выпало счастье сблизиться с вами. Несколько строк от вас, адресованные ему, докажут, что огонь дружбы все еще горит в вашем сердце, и это доказательство добавит ему счастья.

Из этого слова «счастье» вы, конечно же, можете догадаться, дорогой друг, что я доволен своей судьбой, это верно, я должен отдать справедливость моей жене⁵, и благодаря Провидению, пока Одно хранит другую, я всегда буду только благодарить их обоих. Если к этой мысли я мог бы добавить знание, что мои истинные друзья счастливы так же, как я, мое счастье было бы несравнимым. Я осмелюсь надеяться, что мои молитвы однажды исполнятся.

Я не видел того, кто принес мне ваше письмо, еще надеюсь его встретить, и у меня совершенно нет недостатка в деньгах, я верну вам долг. Прощайте, дорогой друг, я рассчитываю вскоре получить известия о вас. Я не буду повторять вам уверения в своей дружбе, еще один год может только укрепить ее, но я повторю мои пожелания вам счастья и просьбу писать так часто, как вам захочется, одному из ваших самых преданных друзей.

Сергей Трубецкой.

Я видел в Париже Гедике⁶, он все еще там, мы часто говорили о вас.

ОПИ ГИМ. Ф. 420. Ед. 273. Л. 25–25 об., 28–28 об.

 

Примечания

1↩Речь идет о жене одного из братьев Сергея Трубецкого – Александра (1792–1853) или Петра (1793–1840).

Супруга Александра Трубецкого – Луиза (Людвика) Ростишевская (1795–1881), брак состоялся в 1816 г., в семье было четверо детей. Александр Трубецкой служил вместе с братом Сергеем в Семеновском полку, участвовал в кампаниях 1812–1814 гг., затем в качестве адъютанта генерала Н. Н. Раевского находился в Киеве, где и познакомился с будущей женой. В 1817 г. переведен полковником в Киевский драгунский полк. К 1825 г. – в отставке, владел имениями в Киевской губернии.

Супруга Петра Трубецкого – Елизавета Николаевна Бахметева (1801–1825), дочь отставного поручика Николая Алексеевича Бахметева и княжны Варвары Фёдоровны Несвицкой. Петр Трубецкой с 1811 г. служил в артиллерии, в 1820–1822 был адъютантом князя А.Г. Щербатова. В начале 1823 г. П. Трубецкой вышел в отставку, и в 1824 г. перешел на гражданскую службу – был начальником Одесского таможенного округа. В 1822–1825 гг. у супругов в браке родились 4 дочери. В конце 1825 г. Елизавета Николаевна скончалась вскоре после родов, в Одессе, где и была похоронена.

2↩Черниговский пехотный полк квартировал в то время в Киевской губ. в г. Василькове и окрестных деревнях.

3↩Неман – пограничная река на западной границе Российской имп.

4↩Дом тестя Трубецкого, графа Ивана Лаваля, находился на Английской набережной, архитекторы – А. Н. Воронихин (в 1791–1793 гг.) и Ж.-Ф. Тома де Томон (перестройка в 1806–1809 гг.).

5↩Сергей Трубецкой женился на графине Екатерине Ивановне Лаваль (1800–1854) 12 мая 1821 г. в Париже, венчание было в русской церкви апостолов Петра и Павла при российском посольстве.

6↩По-видимому, имеется в виду Федор Федорович Гедике (ок. 1783 – после 1822) – филолог и педагог. Вступив в русскую службу в 1810 г., преподавал немецкий язык в 1 кадетском корпусе, со следующего года – в Петербургской губернской гимназии, а с 1817 г. – в Главном педагогическом институте. В 1819–1820 гг. – экстраординарный профессор Санкт-Петербургского университета, в июле 1820 г. был уволен от службы по слабости здоровья с чином надворного советника, в 1822 г. – профессор Лицея (Серков. А.И. Российские масоны. 1721–2019… Т. 1. С. 526).

Также известно, что Е. Ф. Муравьева в 1818 г. планировала нанять его учителем своего сына Александра, о чем упоминается в письмах к ней ее сына Никиты и К. Н. Батюшкова (Муравьев Н.М. Сочинения и письма…, с.202; Батюшков К. Н. Сочинения: в 2 т. Т. 2. Из записных книжек. Письма., с.495). Вероятно, ее намерение осуществилось, и Гедике регулярно бывал в доме Муравьевых, где и познакомился с Корсаковым и Трубецким.

 

 

Литература

Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Дневники и письма Николая Ивановича Тургенева за 1816–1824 годы. Пг., 1921. Т. 3.

Архив графов Мордвиновых : Т. 1–10. СПб., 1901–1903. Т. 5. 1902.

Батюшков К. Н. Сочинения: в 2 т. Т. 2. Из записных книжек. Письма. М.,1989.

Внешняя торговля России в 1784 г. по путевому дневнику Баера дю Оллана // Франко-русские экономические связи. М.; Париж, 1970.

Восстание декабристов. Документы. Том XX. М., 2001.

Высочайшие приказы о чинах военных за 1829 год. Спб, 1830.

Декабристы: сборник материалов / Всесоюз. б-ка им. В. И. Ленина. Л., 1926.

Дубровин Н. Ф. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. СПб., 1883.

Записка, найденная в кабинете покойнаго Государя, представленная Его Величеству в 1821 г. генерал-адъютантом А. Х. Бенкендорфом (составлена Грибовским) // Рус. архив. 1875. Кн. 3. № 12.

Муравьев Н. М. Сочинения и письма. Т. 1. Письма (1813–1826) / изд. подгот. Э. А. Павлюченко. Иркутск, 2001 / серия «Полярная звезда».

Олизар Г. Воспоминания / пер. с польского, предисл. и коммент. Р. Э. Добкач. Электронная публикация http://decabristy-online.ru/olizar.htm (дата обращения: 22.09.2024).

Русский Инвалид или Военные ведомости. – 19 июля 1828 года. – №179.

Серков. А. И. История русского масонства XIX века. СПб., 2000.

Серков. А. И. Российские масоны. 1721–2019. Век XIX. Биографический словарь: в 4 т. М., 2020.

Список лиц рода Корсаковых, Римских-Корсаковых и князей Дондуковых-Корсаковых с краткими биографическими сведениями. СПб., 1893. Трубецкой С. П. Материалы о жизни и революционной деятельности: в 2 т. Т. 2. Письма, дневник 1857–1858 гг. / изд. подгот. В.П. Павловой. Иркутск, 1987 / серия «Полярная звезда».

Roucaud Michel. Le dépôt de la guerre sous le consulat et l’empire. De la conservation a la documentation. // Napoleonica. La Revue. 2022/1 (No. 42). С. 53–66.

References

Arhiv bratiev Turgenevyh. Vyp. 5. Dnevniki i pisma Nikolaya Ivanovicha Turgeneva za 1816–1824 gody. Pg., 1921. T. 3.

Arhiv grafov Mordvinovyh : T. 1–10. SPb., 1901–1903. T. 5. 1902.

Batyushkov K. N. Sochineniya: v 2 t. T. 2. Iz zapisnyh knizhek. Pis'ma. M.,1989.

Vneshnyaya torgovlya Rossii v 1784 g. po putevomu dnevniku Baera du Ollana // Franko-russkie ekonomicheskie svyazi. M.; Parizh, 1970.

Vosstanie dekabristov. Dokumenty. Tom XX. M., 2001.

Vysochaishie prikazy o chinah voennyh za 1829 god. Spb, 1830.

Dekabristy: sbornik materialov / Vsesoyuz. b-ka im. V. I. Lenina. L., 1926.

Dubrovin N. F. Pis'ma glavnejshih deyatelej v carstvovanie imperatora Aleksandra I. SPb., 1883.

Zapiska, najdennaya v kabinete pokojnago Gosudarya, predstavlenaya Ego Velichestvu v 1821 g. general-ad"yutantom A. H. Benkendorfom (sostavlena Gribovskim) // Rus. arhiv. 1875. Kn. 3. № 12. S.423–430.

Muravyov N. M. Sochineniya i pis'ma. T. 1. Pis'ma (1813–1826) / izd. podgot. E. A. Pavlyuchenko. Irkutsk, 2001 / seriya «Polyarnaya zvezda».

Olizar G. Vospominaniya / per. s pol'skogo, predisl. i komment. R. E. Dobkach. Elektronnaya publikaciya http://decabristy-online.ru/olizar.htm (data obrashcheniya: 22.09.2024).

Russkiy Invalid ili Voennye vedomosti. – 19 iyulya 1828 goda. – №179.

Serkov. A. I. Istoriya russkogo masonstva XIX veka. SPb., 2000.

Serkov. A. I. Rossijskie masony. 1721–2019. Vek XIX. Biograficheskij slovar': v 4 t. M., 2020.

Spisok lits roda Korsakovyh, Rimskih-Korsakovyh i knyazej Dondukovyh-Korsakovyh s kratkimi biograficheskimi svedeniyami. SPb., 1893.

Trubeckoy S. P. Materialy o zhizni i revolyucionnoj deyatelnosti: v 2 t. T. 2. Pis'ma, dnevnik 1857–1858 gg. / izd. podgot. V.P. Pavlovoy. Irkutsk, 1987 / seriya «Polyarnaya zvezda».

Roucaud Michel. Le dépôt de la guerre sous le consulat et l’empire. De la conservation a la documentation. // Napoleonica. La Revue. 2022/1 (No. 42). S. 53–66.