А. П. Юшневский — Я. Д. Казимирскому
Жилкино, 20 июня 1840 г.ДОКУМЕНТЫ | Переписка
Письма А. П. Юшневского и М. К. Юшневской к Я. Д. Казимирскому. 1840–1842 гг.
Сибирские письма декабристов, 1838-1850 //Красноярск. 1987, С. 235–248, С. 301–303.
Почтенный Яков Дмитриевич.
Не могу выразить, как я счастлив, что представился случай писать Вам. Мне было бы тяжело на сердце, если бы я не имел возможности высказать Вам моих чувств, произведенных письмом Вашим, которое получил чрез И[вана] С[еменовича]1. Жена моя в отсутствии. Я счастливее ее. Как она будет завидовать, что я мог к Вам писать! Однако ж я нашел случай переслать ей драгоценное Ваше письмо. Она еще в марте уехала за Байкал к Туркинским водам испытать это последнее средство от ее ревматизма. Супруге Вильгельма Яковлевича2, которая предложила ей ехать вместе, угодно было переехать море3 до его вскрытия; но купание начнут в текущем месяце. До этого они жили в Удинске. Между тем на водах делались некоторые перестройки, лишь недавно оконченные.
Не нахожу слов благодарить Вас за Вашу память и внимание. И чем же мы все это заслужили? Чего же остается нам ожидать более от наших родных? Вам известно, что они нас балуют. Благодарю Вас от души за ноты. Я уже их играю; они именно такие, как я люблю, и приятны и довольно трудны. Благодарю Вас, милостивая государыня, добрейшая Александра Семеновна, за прекрасный ридикюль для моей жены. В каком будет она горе, когда узнает, что был отсюда случай писать Вам! Если доживем, то я надеюсь иметь, хоть не скоро — еще вернейший, как Вы ниже увидите. Теперь же позвольте описать Вам вкратце, что с нами во все это время произошло.
Вместо селения Кузьмихи ген[ерал]-губ[ер-натор]4 дозволил нам жить до весны в с. Куде — в 21 вер[сте] от города по Якутскому тракту. Тут хотя мы имели изрядную квартиру за 300 руб., но житье было разорительное. Все без исключения, нередко даже печеный ржаной хлеб, надобно было выписать из города и всякий раз за наем телеги платить 2 р. 50 к. Жители села — чуть не нищие. Нам внушили мысль проситься в самый Иркутск. По письму моей жены ген[ерал]-губ[ернатор] представил об этом гр[афу] А[лександру] Хр[истофоровичу5; между тем, говоря между нами, дозволил нам жить в городе, где мы за те же 300 р. имели отдельный дом со всеми удобствами. Это было в январе, а в марте получен ответ, что граф не может представительствовать о нашем перемещении из Кузьмихи. С тем вместе получен был отказ на просьбу Арт[амона] Зах[аровича]6 переводе его в Малую Разводную с замечанием, что ген [ерал]-губ[ернатору] не следовало брать на себя дозволение жить ему между тем в городе. Это сделало такой переполох, что нам велено было немедленно выехать из города. Мы с бедною моею женою среди жестокой стужи, по колено в снегу обошли всю Кузьмиху и не нашли ни одной свободной избы, не говоря уже удобной. Наконец, убедившись, что нам деваться некуда, снисходительное начальство дозволило нам жить до сентября в деревне Жилкиной, за рекой же по московскому тракту, на 7-й версте от города внедалеке от монастыря. Тут мы наняли избу за 350 р[ублей]. Цена неимоверная, но делать было нечего. Благодарны и за то, что доброе начальство взяло это на свою ответственность. 18-го марта я один сюда переехал, а жена отправилась в то же почти время прямо за море, написав уже прямо от себя к гр[афу] Алек[сандру] Х[ристофоровичу], прося исходатайствовать ей выс[очайшее] дозволение жить в городе во уважение ее болезненного состояния, требующего постоянных врачебных пособий, и невозможности построить себе жилище, так как доходы наши на одно пропитание не достаточны. Если же она будет так несчастлива, что в этой милости будет ей отказано, тогда чтобы предоставлено было ген [ерал]-губ[ернатору] назначить нам ближайшую деревню не за рекой, где она могла бы нанять готовое помещение. Между тем я живу здесь одинехонек на берегу Ангары, от которой отделяет меня только дорога и перилы. Жена может возвратиться не прежде августа. Оно и кстати. Получив какое-нибудь разрешение, которого вскоре ожидаю, я буду иметь время приготовить ей на зиму какой-нибудь приют. Там уж по дороге сыграли они и свадьбу.
Александр] Ил[ьич] Арсеньев женился на старшей дочери Вильгельма Яковлевича, Людмиле7. Венчание было в Петровском Заводе. Иван Семенович8 оставался в Иркутске почти до конца генваря, как из опасения после вод пуститься в путь при такой стуже, так и по недостатку денег. Мы были с ним неразлучны; он от нас и поехал, заняв здесь денег. Он был так слаб, что мы боялись за него. Однако ж доехал благополучно. Из Кургана мы имели уже от него письмо, очень короткое, из которого видно лишь только, что он еще не нашел себе квартиры. Арт[амон] Зах[арович] по ходатайству своей жены переведен, наконец, в Малую Разводную, где поселен Якубович9. Сперва он купил себе там избу, теперь принялся строить дом. Сосинович10 еще в ноябре умер скоропостижно в Иркутске. Андреевич11 скончался в апреле в Удинске, в той самой городской больнице, в которой с приезда был помещен. В обоих этих случаях судьба распорядилась с большею основательностью, нежели как с нею часто случается. Бестужевы, получив дозволение приезжать в Удинск и ездить по уезду, кажется, стали довольны своим поселением; ибо теперь имеют способы заняться каким-нибудь промыслом. Собственные наши дела почти в том же положении; тот же скудный доход; но в нынешнем году Понятовский12 выслал его раньше, чем мы когда-либо его получали. Пишет, что являлись покупщики имению на таких условиях, с которыми можно купить Шереметьевское имение, чтобы до окончательной уплаты долгов в 25-летний банк, где наше имение заложено в 1824, весь капитал, следующий за имение, оставался в руках покупщика за условленные проценты!
Вижу, что Вы недовольны казанским обществом; я совсем не знаю Казани, но Вятка показалась мне деревнею в сравнении с другими нашими городами. Впрочем, не от красоты строений, а от круга людей зависят приятности жизни.
Сейчас дано мне знать, что по письму моей жены ген,[ерал]-губ[ернатор] получил запрос от гр[афа] Александра] Х[ристофоровича] о том, где признает он удобным нас поместить. Стало быть, нет еще конца нашей неизвестности. В переписке пройдет три месяца.
Вот я возвратился из города. Ответ графу отправлен в таком смысле, что ген[ерал]-губернатор] не находит затруднения поместить нас в Иркутске. Однако же, на случай, если бы в этом отказали, е[го] пр[евосходительство] сообразно моему желанию указал деревню Могилеву, составляющую как бы предместие города на противоположном берегу Ангары. Я выбрал из всего худого лучшее, имея в виду близость врачебного пособия, столь часто необходимого для жены. Во время известных Вам припадков ипохондрии, чтобы не сказать помешательства, когда г[осподи]н Брон[евский]13 принимал меры противу мнимых опасностей, он сделал в П[етербург] представление, вследствие которого предписано, чтобы при назначении мест под поселение выключаем был именно Иркутск. По этой причине генерал-губ[ернатор] не мог представить меня безусловно в город. Надеюсь, как я сказал, иметь случай уведомить Вас о себе. Александр Ильич намерен ехать с серебрянкой14. Пока Вы будете служить по пути, ведущему на Макарьевскую ярмарку, можно будет писать чрез здешних купцов, туда отправляющихся, которых большая часть знакома Ивану Сергеевичу15.
Сейчас получил еще письмо от Ив [ана] Сем[еновича]. Видно, там только хорошо, где нас нет. За плохую квартиру платит он в Кургане 10 р[ублей] в месяц, без дров, человеку — 10 р[ублей], кроме харчей. О хваленой дешевизне умалчивает, а жалуется, что трудно найти услугу, от того, что край наполнен негодяями, которых, по его мнению, там больше, чем здесь.
И. А. Бушман16 вследствие неприятной размолвки с гр[ажданским] губернатором], оставил свое место и, кажется, будет военным чиновником особых поручений при генерал-губ[ернаторе].
Редкая возможность писать вам, добрейшие Яков Дмитриевич и Александра Семеновна, причиною, что мне тяжело оставить перо и я как будто снова навеки вас провожаю. В письме, которое Ив[ан] Сер[геевич] получил от вас в Иркутске, не забыты и мы. Благодарю вас за себя и за жену мою. Вы знаете, как мы дорожим Вашим воспоминанием. Когда представится случай, не откажите уведомить нас, если Вы получите другое место.
Искренно преданный
Алексей Юшневский
М. К. Юшневская — Я. Д. Казимирскому
М[алая] Разводная, 10-го сентября 1842
Как порадовали вы меня письмом вашим, добрые, милые Александра Семеновна и Яков Дмитриевич. Итак, подвигаетесь вы к нам ближе17, радуюсь, может, судьба устроит, что мы еще увидимся и поживем вместе. Какая бы для меня с мужем была радость! Дай Бог нам еще доказать друг другу лично, сколько любим и помним вас, и с каким удовольствием вспоминаем прошедшую Петровскую жизнь нашу. Право, не всегда можно жить так спокойно и в свое удовольствие, там не требовалось низкого наблюдения, наружных приличий, делалось по сердцу все без принуждения. Ах, как бы хотелось пожить еще вместе с вами, добрые наши друзья! Узнаю Ив[ана] Сем[еновича] по вашему описанию, вот вам, и раньше часу не мог к вам прийти. Я получила письмо от него, в котором описывает медленно его счастье увидеться с вами. Как долго не верил, что вы приехали, как допрашивал, правда ли, что вы в Кургане, час и прошел невидимо. Какие же вы добрые, что заехали к старику, право, это не каждый сделает. Как же вас не любить и не ценить!
Не скупитесь, пожалуйста, писать к нам, старичкам, мы всегда с нетерпением будем поджидать от вас весточки и сами будем писать. Вы, конечно, увидитесь лично с г[осподино]м Голенковским18, он может сказать вам о нашем житье в Малой Разводной. Я довольна нашим местом, одно только, что здесь в деревне жить дороже, чем в городе. Муж мой очень желал и просился в самый город, да не пустили; как-то всему Броневский виноват, что в Иркутск не пускают нашу братию жить. Впрочем, нам недурно и в Малой Разводной. У нас есть уже здесь собственный домик, довольно удобный — больше бывшего нашего в Петров[ском] Заводе. Одним словом, с этой стороны мы лучше устроились, чем ожидали, спасибо случаю, мы купили в городе дом у одного доброго человека, который уплату ожидает до сих пор. Перенесли в нашу деревню, так и построились; у нас уже окончены и другие строения, необходимые по дому. Правда, стоит немало, но надеюсь, скоро выпутаемся из долгов, благодаря трудам и заботам моего доброго мужа.
Как бы я вам показывала мои строения, удобства, если бы вы были здесь, сама все хлопотала, даже сама сено заготовляла, все лето хлопотала, как бы я похвастала вам своими успехами по дому. Неинтересная, правда, вещь, но из участия и дружбы к нам, вам бы не скучно было путешествовать со мною по моему ма¬ленькому владению, тем более, что у нас вид чудесный, и на берегу Ангары живем, плывут суда мимо окон, плоты, лодки гуляющих, мелькают разноцветные зонтики гуляющих на острову. Зимою. у нас мимо лее окон по реке большая дорога зимняя. Милости просим к нам, как бы я вам обрадовалась; есть у нас фортепьяно, поиграли бы на них, как бывало Яков Дмитриевич подсядет в Петров[ском] Заводе. А скрипку и гитару все бы вам достали.
У нас в городе много знакомых, я мало выезжаю из дому и по старости моих лет мне прощают. Муж мой занят всегда, ему некогда ездить и любит он дома сидеть. Знакомую вашу м[ада]м Билибин[у]19 я много раз встречала, но ни она у меня, ни я у нее не была, вспоминали вас каждый раз с нею. Она жаловалась, что вы ей ни разу не писали. Другие знакомые нас навещают. Спасибо, не считаются визитами со мною — старушкой. Многие даже сами пожаловали, не ожидая моего первого визита, у нас же нет еще экипажа, лошадей; слава Богу, что пристанище устроили. А там вперед будет, что Бог велит.
Прощайте, добрейшие мои друзья, Александра Семеновна и Яков Дмитриевич. Надо передать мужу перо, он очень обрадован был вашим письмом и хочет поговорить сам с вами. Обнимаю Вас от души, добрая Александра Семеновна, пожмите руку за меня Якову Дмитриевичу. Не забывайте искренно вас любящую и преданную
М. Юшневскую
Я догадываюсь, почему Вы начинаете носить капоты, а платье до будущего года оставляете, милая Александра Семеновна. Поберегите здоровье свое, не простужайтесь, не очень уставайте на увеселениях Ваших. Обнимите за меня Алек[сандру] Ив[ановну]20. Вы верно с нею видаетесь часто, поцелуйте ее деток. У нас все по старому. Все Вас помнят, любят, Артам[он] Зах[арович] сам к Вам пишет, он наш близкий сосед, почти на одном дворе живем. С этой почтою напишу медленному старику и доктору курганскому21. Как страшно, что он лечит.
ПРИМЕЧАНИЯ