I
О К. П. Торсоне и его семье
Жигмыт Анаева.Я, в девушках, года три жила прислугой у Торсон. Семья состояла из Константина Петровича, его матери — Шарлотты Карловны и сестры — Катерины Петровны. Жалованья получала 4 рубля в месяц, на это еще не все: мне часто дарили материи на платья.
У Торсон жила еще экономка — Прасковья Кондратьевна, приехавшая из России. Ведение домашнего хозяйства лежало на Катерине Петровне. Держали коров, лошадей, овец, свиней, разводили птицу (кур, индеек, уток).
Был большой огород, садили картофель, капусту, морковь и пр., устраивали парники, где выращивались крупные дыни и арбузы, За огородом ухаживала сама Катерина Петровна. До Бестужевых и Торсон парников здесь не устраивали. Разводили американский табак и куда-то его отправляли.
Константин Петрович занимался сельским хозяйством, хлеба сеяли десятины полторы-две. Была конная мельница. Хлеб мололи для себя.
Константин Петрович очень жалел лошадей. Во время работы на мельнице лошадям завязывали глаза, чтобы не попадала мучная пыль. Особого мельника не было, всем распоряжался сам Константин Петрович.
Константин Петрович мастерством не занимался. У него было много книг и он много читал. Зимой и летом имел обыкновение прогуливаться. Летом на Селенге устраивалась купальня. Любили купаться.
К. П. в город (Селенгинск) не любил ездить, Катерина же Петровна часто бывала у Старцевых. Она помогала шить приданое дочерям Старцева, Катерина Петровна в свободное время любила заниматься рукоделием: шила, вязала, вышивала, отделывала бисером наволочки и салфетки. Она обучала рукоделью дочерей Д. Д. Старцева, Лушникова и Серова. Девочки обучались у ней и грамоте. Катерина Петровна и мне много раз предлагала учиться грамоте, но моя мать решительно воспротивилась этому. Ей соседки говорили; «Отними дочь от Торсон, они хотят учить ее, а потом окрестить». Катерина Петровна очень любила меня, всегда держала при себе и не пускала из горницы на кухню.
Шарлотта Карловна ничего не могла делать. Была очень дряхла и глуха. Говорила чуть слышно. Умерла ста с лишним лет. После смерти Константина Петровича (1851 г.), Катерина Петровна прожила здесь еще несколько лет, продолжая заниматься хозяйством. Она уехала, когда мне было 18 лет. Перед отъездом она продала дом Старцеву, а он перенес его в новый город Селенгинск.
Этот дом теперь пустует, в нем, по ветхости, невозможно жить. Часть имущества Катерина Петровна продала, а часть подарила Прасковье Кондратьевне.
Какие это были хорошие люди, — заключила бабушка свой рассказ о Торсон. — По праздникам зимой и летом запрягут, бывало, лошадей, наложат в телегу или сани всяких припасов и развозят по беднякам в Нижней деревне.
Катерина Петровна лечила больных.
О Бестужевых
От Торсон, когда уехала Катерина Петровна, я перешла к Бестужевым, в это время я уже была замужем. Николай Александрович и Михаил Александрович с женой, Марией Николаевной, жили вместе. К ним приезжали сестры — Елена, Ольга и Мария Николаевны; жили долго, но потом уехали.
Хозяйство было большое. Держали лошадей, коров, свиней, птицу (кур, уток, индеек), разводили мериносовых овец — до 1000 голов. Летом шерсть мыли на реке, сушили и куда-то отправляли. Хозяйством заведывал эконом — Тимофей Иванович, Он был и за повара, а жена его за повариху. Потом оба уехали в Россию.
При доме был большой огород и сад. В парниках выращивались арбузы и дыни. Деревца в сад привозились из лесу, но они плохо росли, хотя и поливали их.
Были мастерские — слесарная, столярная, дне кузницы. В них работали русские, буряты и один еврей. Мастерскими заведывал Михаил Александрович. До него не было «сидеек»1. Сидейку» придумал Михаил Александрович, И с того времени «сидейки» стали заводить буряты и русские.
Николай Александрович выполнял тонкую работу: делал часы, золотые вещи. «Николай Александрович шибко (очень) мастер был, про него говорили, что он блох арканил... Н. А. обучал детей грамоте. У него учился брат Батушка Охтонов», Николай Александрович иногда наблюдал звезды в подзорную трубу. Труба устанавливалась на высоком месте на берегу реки» Наблюдения производились и из подвала.
В доме была большая библиотека. Стояло фортепиано, иногда играл на нем Михаил Александрович. Николай Александрович не играл.
Бестужевы были гостеприимны. Гости бывали очень часто. «Ни на час без гостей, ни днем, ни ночью». Гости живали дня три-четыре, а то и неделю. «Обеды, ужины, чаи все время». В старом городе (Селенгинске) стояли войска. Начальники и лекарь Петр Андреевич (Кельберг)2 бывали у Бестужевых каждый день. Сами Бестужевы редко ездили в старый город. Часто приезжала из Гусиноозерского дацана Хамбо3. «Хамбо был большой, тельный». Для него было сделано особое кресло. Хамбо иногда ночевал.
Михаил Александрович пользовался большим уважением у начальства, оно постоянно советовалось с ним, без него ничего не делалось. Летом Бестужевы ездили в Зуй4, где у них были покосы. Там держали пчел, но вскоре отправили их куда-то. Пчелы в Зуе не прижились. Мы, молоденькие, боялись их, когда они прилетали сюда. Было немного своего меду. Бестужевы ездили и на Гусиное озеро5 в гости в дацан и купаться. И здесь, в Нижней деревне, была у них купальня. Любили купаться. Николай Александрович иногда ездил на охоту.
Под вечер любили прогуливаться по деревне и по окрестностям. «Пойдут гулять — берут с собой сахару, конфект и раздают бурятским ребятишкам. Ребятишки постоянно караулили их... И кормильцы же они были, кто ни пришел — накормят, оденут. Бедных одевали с ног до головы.
У них была домашняя аптечка. Кто бы ни захворал — бурят или русский — все обращались к Михаилу Александровичу, и он давал лекарства у себя дома и в улус. Если надо было, давал в улус стаканы и серебряные ложки для приема лекарств. Николай Александрович перед смертью хворал недолго и умер в «теплое время года» (в мае 1855 г.).
Михаил Александрович был женат на дочери казака Селиванова. Брат ее был казачьим офицером. Мария Николаевна была чахоточная, постоянно кашляла, сильно исхудала. Лечилась дома у лекаря Петра Андреевича (Кельберга). Лекарь бывал каждый день. Иногда играли в бостон.
После смерти Марии Николаевны, Михаил Александрович «всему попустился, ни во что не вникал», хозяйство вели Игумнов (казачий офицер), Лушниковы, Кельберг. Михаил Александрович здесь схоронил сына и дочь. Уехал с сыном. Перед отъездом Михаил Александрович свое имущество разыграл в лотерею.
Уезжая М. А. сильно плакал. «Живите, не забывайте», — говорил он на прощанье. М. А, из России писал письма к Кельбергу.
В. Попов. Сборник «Декабристы в Бурятии». Верхнеудинск. 1927 г., стр. 99–101//Устные рассказы о декабристах в Сибири. Иркутск, 1937. С. 41–42.