Бумаги И. Б. Пестеля// Русский архив. 1875. №4. С. 419-421
VI. Описание свидания пастора Рейнбота с Павлом Ивановичем Пестелем, составленное отцом Пестеля
Перевод с немецкого.
П. И. Узнаете ли в меня, г. пастор?
Пастор. Как же я могу вас не узнать, любезнейший г. Пестель? Я давнишний друг вашего семейства.
П. И. обнял пастора с горячими слезами и спросил: Что делает мой отец, жива ли еще моя добрая мать?
Пастор. Ваш отец в Петербурге и вчера причащался у меня в церкви с вашими братьями. Ваша мать осталась в деревне с вашею сестрою. Все смертельно огорчены, и отец ваш так убит, что вы испугались бы, увидя его. Он со слезами просил меня обнять вас от его имени, благословить и напомнить вам тот день, когда он прощался с вами в деревне и то, что он вам тогда говорил, отдавая вам булавку с распятием.
П. И. снял с груди эту самую булавку и показал ее пастору, также и крестик, которые дала ему сестра на память и кольцо от своей возлюбленной матери и сказал: «Я с этими вещами ни на минуту не расставался, и они останутся со мной до последнего дыхания, как самое драгоценное, что я имею. Я тверд и спокоен, но не могу думать о моих родителях без терзающего горя, потому что я чувствую, что я их убил. Я знаю, как они горячо меня любят». (Слезы текли по лицу у него так, как Рейнбот еще никогда не видал, и он ничего не мог говорить без слез).
Пастор. Я должен сказать вам, для вашего успокоения, что в публике никто не возбуждает столько участия, как вы, ни про кого из ваших соучастников не говорят с таким уважением и с таким сочувствием, как про вас.
П. И. Для меня весь свет ничего не значит, только мысль о моих родителях меня огорчает и угнетает. Что делает мой младший брат Александр? Причащался ли он с батюшкой? Не нуждается ли он? Я не виноват, что деньги, которые я ем назначил, не дошли до него.
Пастор. Ваш младший брат здесь и причащался вместе с вашим отцом. Я не думаю, чтобы он нуждался; конечно ваш батюшка будет иметь о нем попечение. Все ваши принимают живейшее участие во всем, что до вас касается, и Бог, к Которому вы хотите сегодня приблизиться, конечно дарует вам и всем вашим силу, утешение и помощь.
П. И. Точно ли моя мать и моя добрая сестра здоровы?
Пастор. Они обе в деревне и, сколько знаю, здоровы. Ваша матушка вам писала, но это письмо так полно материнских чувств и так грустно, что ваш отец не решается доставить его вам, чтобы не умножить вашей печали
(П. И. горько заплакал и молчал).
Пастор начал говорить, чтобы приготовить его к причастию. П. И. стал на колени и оставался так во все время исповеди и причащения. Когда все кончилось, он встал, был покоен духом и сказал: «Обнимите от меня моего отца и всех моих братьев и просите, чтобы прислали мне письмо моей матери. Теперь я тверд и могу читать его. Это будет мне очень приятно. Скажите моим родителям, что ежели бы меня не мучило горе об них, я был бы спокоен и совершенно тверд. Я на все готов; только желал бы, чтобы все скорее кончилось». Он еще много говорил насчет своей горячей привязанности к родителям, братьям и сестре, чего пастор не мог слово в слово запомнить.
При этом случае на П. И. был шелковый летний халат, в комнате стояли кровать с опрятною и приличною постелью, стол и стулья; на столе лежали немецкая и русская библии. Комната его большая и светлая, хотя и с решеткой перед окном; воздух в ней чист. У него лучшее помещение из всех 14 заключенных, которых Рейнбот причащал в крепости. На постели лежал другой ваточный халат. Он сам был выбрит, казался здоров, и пастор не заметил никакой перемены в его наружности.