За крупными именами центральных деятелей восстания 14 декабря, обычно, незамеченными остаются фигуры второстепенных деятелей движения. Между тем, значение н размеры его. несомненно, отчетливее встанут только тогда, когда будут освещены фигуры представителей декабристской массы, тех незаметных деятелей, которые составляют, тем не менее, основу и оплот каждого движения.

Только за последнее время внимание исследователей чаще стадо обращаться и к этим малым именам. Так, совершенно неожиданно вырисовался суровый и привлекательный облик Ф. Вадковского, отчетливее стала фигура Аполлона Веденяпина и др. Но вся огромная работа в этой области еще впереди.

Недостаточно освещена роль этих второстепенных деятелей и на поселении. Между тем, как раз, эти то рядовые революции в их поселенческом быту представляют особенно значительный интерес, так как им пришлось гораздо теснее сблизиться с населением и близко разделить его трудовую лямку. Если Волконский или Трубецкой благодаря своим связям и средствам смогли создать для себя более ли менее независимое положение (конечно, поскольку можно говорить о нем в условиях ссылки), если блестяще-образованный Якушкин смог организовать на поселении огромную культурную работу и тем заполнить свою жизнь, то для большинства рядовой декабристской массы, людей без средств и с ограниченным образованием, жизнь на поселении была возможна только в напряженно-трудовой обстановке. И перед историками сибирской общественности и сибирского быта стоит важная, заманчивая и ответственная тема о декабристах-земледельцах.

К числу таких малоизвестных и незаметных деятелей принадлежит и декабрист Владимир Александрович Бечаснов1. В воспоминаниях о сибирской жизни декабристов имя Б-ва упоминается не раз, но всегда с несколько комической стороны. Невероятно-рассеянный, несколько беспокойный и суетливый, он насто бывал героем различных курьезных происшествий и любимым персонажем шутливой поэзии декабристов. Недаром так, удачно рифмовались с его фамилией прозвища: «злосчастный», «несчастный» и т. д.2. Еще недавно, ряд таких записей был обнаружен в бумагах Некрасова, и в том числе шуточное стихотворение, сложившееся, вероятно, также в декабристской среде, о том, как Бечаснов чуть не утонул в Ингоде3.

Но за этой внешней неуклюжестью и курьезностью скрывалось, видимо, настойчивое и упорное сердце, скрывался большой энтузиазм и уменье работать. Во время подготовки к восстанию он был одним из надежнейших деятелей среди Общества Соединенных Славян. На знаменитом заседании, когда Бестужев Рюмин поставил вопрос о цареубийстве — и когда он потребовал у Пестова, Спиридова и Горбачевского составить список имен тех Славян, «которые готовы пожертвовать всем и одним ударом освободить Россию от тирана», то имя Бечаснова вместе с именем Сухинова было названо самим Бестужевым-Рюминым4, В знаменитом «Алфавите декабристов» он — характеризуется следующим образом: «Вступил в Славянское Общество в декабре 1823 года, а в 1825 присоединился к Южному Обществу и знал о намерении ввести республику с истреблением всей императорской фамилии. Был на всех совещаниях Славян, где вместе с прочими клялся на образе приготовить войска к восстанию в 1826 году и вооружиться по первому знаку Бестужева-Рюмина для введения конституции. Причем подтвердил слова Бестужева, что для освобождения отечества каждый из них не должен содрогнуться нанести удар государю-императору. Он также изъявил согласие на сделанное Горбачевским назначение его в число цареубийц; внушал в солдатах негодование к начальству и желание перемены существующего порядка вещей и в духе свободомыслия составил четыре прописи для солдат, коих обучал в школе. Сверх того, он уличался, что на одном из совещаний у Андреевича говорил вместе с ним, что, если кто осмелится противостать им, тот истребится мечом»5. Наконец, Бечаснов зарекомендовал себя и как практик. Это ему принадлежит плодотворная мысль о разделении Славянского Общества на два округа, «таким образом, что артиллерия будет составлять одну управу а пехота — другую»6.

Приговором Верховного Уголовного суда Бечаснов был лишен чинов и дворянства и приговорен к вечной каторжной работе; потом срок был сокращен до 20 лет и последующими постановлениями до 13-ти. Каторгу отбывал он, как и все, в Чите и Петровском заводе, но окончании которой (в 1839 году) был «обращен на поселение» в с. Смоленщину, в 10 верстах от Иркутска. Скончался в Иркутске, где недавно обнаружена его могила7.

Несмотря на подчеркиваемую мемуаристами суетливость и, казалось бы, внешнюю неприспособленность, он оказался и здесь человеком упорным и настойчивым. Сумел наладить и организовать довольно большое хозяйство и довольно успешно справлялся с ним. При помощи иркутского купца А. П. Белоголового он организовал первую в Сибири маслобойню. Печатаемые ниже письма его к Бестужевым обрисовывают его, как раз, в заботах о своем хозяйстве и своем устройстве. И с этой стороны, письма эти, вообще, имеют огромный интерес, как материал для характеристики тех бытовых условий, в которых происходило хозяйствование декабристов.

Переписка В. А. Бечаснова с Бестужевыми была, видимо, довольно интенсивная. Но в бумагах Бестужевых сохранились только эти пять писем за разные периоды. Письма эти извлечены из архива Бестужевых, хранящегося ныне в Пушкинском Доме при Академии Наук, в качестве составной части архива бывшего редактора «Русской Старины» М. И. Семевского.

 

* * *

№ 1 8

8 генваря 1842 г.

С Новым Годом, с новым счастием поздравляю, любезные друзья мои, вас и общих добрых наших знакомых. Знаю, что вы меня отругаете (на) порядках, за то, что не получили письма ранее, которые я должен был бы и даже сбирался написать на последн(их) днях праздника, но верьте, что ей богу не дотого было. Верьте, что совесть меня так мучила за это молчание, что отравляла иногда самые приятные минуты. Скажите, что вы поделывали в это время? Когда я с вами хоть с кем нибудь увижусь? Не взыщите на меня, что ничего к вам не пишу — голова совсем пуста. Отдохну, оберусь силами и заглажу свой проступок. Если бы не подрядчик, то и этих строк не был бы в состоянии намарать — видите, как я говорю откровенно. Отложил бы до 20-го генваря, но спешу для того, что если ты, Мишель, не заказывал еще гвоздей, то как четвертных, так и 3-х верховых (будет) достаточно будет по 500 кажд(ого) сорта. Если же заказал, то, пожалуй, присылай все — тем лучше. Что ты мне не отвечаешь на последнее мое письмо от 30 ноября, где писал я от Кат[ерины]. Иван[овны]9, поклоны? Получили ли вы его? — Напишите. Покамест прощайте. Обнимаю вас и тороплюсь запечатать. Не мстите мне пожалуйста. ввв10 Бечаснов

 

№ 2

Генваря 12. Смоленское

Сию минуту получил твое письмо, любезный Мишель, и почти обрадовался, что оно так же коротко, как мое на первом листке:— на совести стало легче. — И как, случилось кстати, что я 9-го, поехав в город, позабыл это письмо в деревне. — Приезжаю назад, сбираюсь везть его опять, а в след за мною присылают твое.— О брате твоем я уже знал 9-го, когда послано разрешение. — Как ты не догадался спросить Сахаровых, где они остановятся или у кого они будут в городе — иначе как же мне отыскать? — Если бы они захотели меня видеть, то было бы легче: стоило бы им спросить у первого встречного. — Спасибо тебе за заказы. О болтах и барашках я тебе писал на 6 окон, а не на 7 — впроч. это все равно, как хочешь. — Количество же гвоздей так же, как тебе вздумается, главное не забудь мне костыли, сошники и связи, если можешь, то прибавь пару узких топоров.— Напиши, как ты проведешь или провел уже время праздников. — По возвращении в Селенгинск, брат тебе расскажет, как я провел и вообще мое житье-бытье, половину деятельн(ое) другую разгульн(ое).

Будешь в Кяхте, кланяйся Спешил., М-me Наквасиной и М-г Kalao11, с котор. мы два дня сряду обедали вместе. Узнай от последнего, решился ли он заводить ореховую маслобойню.

Прощай, друг, обнимаю тебя. Мне надобно еще сию же минуту писать, и все это сегодня же отдать для отсылки, а уже не рано. Свистунов12 женится на воспитаннице какого-то исправника. Девица 16 или 17-ти лет, говорят, совершеннейшая красавица и всегда одета по последн., парижский модам, котор. присылаются сестрами жениха.

Якубович13 хлопочет возвратиться вспять аки п. — на свою б. У меня теперь Revue de deux Mondes, скоро надеюсь получ. J des D. — comme souscripteur14

 

№ 3

Смоленское, 20 октября.

Письмо ваше от 23 сент., любезные мои друзья, обрадовало меня своим прибытием и огорчило содержанием. Как могло случиться, что вы не получили моего двойного письма от 2-го, а потом еще не помню от какого-то еще июля — не понимаю, но к счастию моему оправдание для меня нетрудно: посылаю вам черновые, которые я пишу и храню, именно для того, чтобы припоминать по них, как по журналу для себя и то, что уже писано к вам, и что еще писать, для избежания повторении и, наконец, для подобных случаев, как теперь. Прошу вас, не забудьте мне их возвратить. Итак, cher Мишель, твоя светлая мысль превратилась в кромешную тьму. Много прошло времени после моих писем., и теперь не знаю, припомню ли все, что случилось. Дожди сделали вторичный потоп, но менее первого. Сена унесло множество; мое хотя и уцелело, но из семи зародов три переметывали; из трех два успели скоро захватить и сено зелено, как трава, один же немного покраснел. Итак 450 больших копен, с наймом травы, стоили мне 350 р. по причине недостатка в рабочих и потому, что за ненастьем работа была двойная — с остановками — со всеми знаками препинания, так что покос длился почти до сентября, просто я измучился: дней пять был болен простудою, усталостью и главное злостью. Тут возня с коноплями. Результат далеко не отвечает ожиданию. Сеял вдвое, улучшивал землю, а получил поскони оч (ень) надо, семя с небольшим 30 пуд. вместо ожидаемых 60; конопля 200 снопов, вместо 300! Причины — десятидневная засуха после посева, а потом не впопад дожди, выгновили очень сильно подсаду у овсов, мешали вообще уборке хлеба и в этом также случае нам много повредили. Овес я еще не молотил, но с десятины едва ли соберу около сотни пудов. Теперь у меня посеяно десятина ржи и три десятины с 14 приготовлены под овес. Падь, которая дала мне почти 300 копен, взята мною опять на год за 42 р. Это все цветочки, а вот ягоды.

Несколько венцов уже нов[ого] дома, амбара и маслобойни с сараем для манежа уже сделаны... Vogue la galere! [Была ни была!] Дом на 3 1\2 и на 3 саж., городск[ой] шкиль, с прирубными сенями и мезонином на Иркут; стар[ый] переделывается на кухню, амбар на 3 2 1/2 саж., маслоб[ойня] на круглых 4, углубленная слишком на аршин в землю, в 414 арш. вышиной. Сарай на круглые 3. A propos-une petite anecdote [Кстати, маленький анекдот]: Серг[ей]. Григ[орьевич Волконский], читал мой контр[акт] с подрядч[иком] и нашел его слишком не полным, в споре вскрикнул, что на столько разнообразных построек у него был бы он не менее 100 пунктов; наконец, parole d'honneur, — «je fais (a dire lui), les contracts de mamere que personne ne-veut plus les conclure avec moi»!!! la phrase n'est pas francaise, parce que je n'ai rien. voulu changer et la traduis mot pour mot15. Подрядный лес выставлен чудесный, именно чудесный и по неожиданности высоких в городе цен, так дешево, что буквально я мог бы за него взять вдвое с половиною. Недостававшей сотни полторы и сот пять дранья судьба мне подарила, вовсе неожиданно заморозив устье Иркута, вследствии чего все леса остановились в нашей деревне. Все мои постройки отданы в подряд за 75 рублей ассигн., исключай печей, столярн. работ и внутреннего устройства маслобойни. Можете посудить, сколько у меня теперь хлопот, кроме постоянных занятий, кроме потери времени на толки с бабами и мужиками касательно деревенских наших дел и потому не взыщите на краткость письма.

На желание твое, Мишель, — желание безрассудное! — получить свою статью16 ответ прочти на воротах Дантова Ада. Волк., напишут, сам я его видел летом и, вероятно опять увижу и скажу, но это бесполезно. Он и в коммерческих делах мог бы быть поточнее. Впрочем попытки не пытки — спрос не беда. Теперь к вам, любезные друзья, просьба: о сошниках вы прочтете в черновых письмах, если доберетесь в них толку, потому что пишу на клочках и урывками и о следующем бога ради сообщите мне, как можно поскорее, можете ли заказать, когда можете выслать, разумеется зиме, путем при случае и что, примерно, может стоить 1000 или нуд, дабы я мог вам выслать деньги, только скажите, к какому времени, если нужно вперед... Вот моя нужда: гвоздей 4-х верх[овых] 500, 3-х верх[овых] 2000; связи в три ряда на голла[ндскую] печь, котор[ая] будет шир[ины] и длины в 7 четвер[тей] и полосу в 1\2 дюйм[а] толщиною, 2 арш[ина] длиною под чувал большой печи: костылей 6-ти верх[овых] оч[ень] толст[ых] с круглыми шляпами — 50; шарнеров к одним створч[атым] дворян: барашков, только самых легоньких на 6 окон с створч[атыми[ ставнями и цельных, но легких запоров в 1 1/4 арш[ина] длиною: болт же, входящий в колоду окна должен быть в 10 верх[?] — гвозди, и вообще прибор к запорам необходим. О печных же приборах справлюсь в казенной лавке. Болт на запоре не должен висеть, а вкладываться, т. е. сделать его с толстой шляпкою, а на конце запора отверстие в толщину болта: и еще амбарный замок с двумя поворотами. Вот вам, любезн[ые] друзья, задача, решение которой буду ждать с нетерпением. Рассказать ли вам медвежью мою проделку с часами? Пружина лопнула, цепочка соскочила, и я боясь, чтоб при закрытии не оборвать ее краем футляра, куда она выползла, пальцем начал подсовывать ее во внутренность и так ловко подсунул, что — шестерня попалам! Теперь проклятый еврей часовой мастер просит с своею новою пружиною и шестернею, за поправку 35 р. Да не дождаться никогда мессии ему, душегубцу! с моею же пружиною 25 р. В лавках пружины по 2 р., уверяет разбойник, что не годятся: брюхом хочется содрать с меня 35 р., но этого наслаждения теперь ему не доставлю: спрятал часы до лучших времен. Сказать вам еще что нибудь о наших товарищах? Поджио приехал с вод совершенно здоровым и действует, как челюсть льва под руками Самсона в Петергофском саду. Над ним совершилось чудо: его спас антонов огонь.

Сутгоф17 с женою на водах: у ней, не шутя, что-то в роде карбункула на самом переносье — плохо! На днях ожидаю их из обратного пути; Муравьевы18 все и Юшневск[ие]19 здоровы. Александр пустился в занятия и употребляет все свои способности опровергнуть систему Мальтуса. Борисов20 у меня еще не был — проходит с возлюбленным своим братцем курс Эскироля. С Якубовичем состроилась та же проделка, что с особою, погнавшеюся в реку за своею тенью. Вадков[ский]21 пробовал торговать, но не совсем удачно — проспал хороших покупщиков. Бедный Рукевич22 умер, кажется от простуды. Панов23 по прежнему подчивает табаком le beau sexe [прекрасный пол]. Вот я все, mes bons amis. Позабыл совсем, сказать вам, что Свистунов в граждан, службе, равно как и Веденяпин — последний 24 в Иркутске, и что ваш покорный слуга, т. е. я теперь не один: у меня сосед, поляк Наполеон Новолуний, известный в Польше своим сочинением о свекло-сахарном производстве. Смирный и добрый человек, в роде Петра Ивановича [Борисова]. Поблагодарите усердно, усердно за память все, все семейство Феодулии Дмитриевны25, а Дм. З., обнимите, как обнимаю вас, моих возлюбленных. К Горбачевскому особо не пишу, скажите ему, что он молчит, или у него руки от мыла сделались так нежны, что не может пера держать: уж не выело ли ему глаза мылом?

Пишите, не забывайте душевно вас любящего

В. Бечаснова

 

№4

14 февраля 184926

Прежде всего спасибо, тысячу раз спасибо ва вашу милую память потом... затем... право, я ве знаю, что вам сказать потом, так как жизнь моя столь однообразна, что ее спокойное течение ничем не прерывается, только разве по временам ходом моих делишек, например, покупкой конопляного масла, да заключением и выполнением контрактов на поставку дров. Эта последняя статья принесла мне этот год более шести сот рублей. Фабрика моя идет, как хронометр, детишки мои растут, как грибы, здоровые, свежие, полные. Жаль, что дом становится тесен, так же, как и мои платья. Уезжаю пз дому только ради дел, которые требуют обязательно моего присутствия в городе: бываю я там не более двух-трех раз в месяц. Свободное время всецело посвящаю чтению, сначала для самого себя, а потом все вечера для жены, ей редко удается найти время, чтоб читать самой, и она слушает мое чтение, работая около меня; так продолжается до девяти часов — времени, когда работники являются ужинать, и вся зта шайка делает набег на нас. Я занимаюсь также со своей старшей дочерью, которая начинает уже недурно читать. Вечер заканчивается двумя или тремя партиями в лото, моего собственного изготовления. Часто мне приходится заменять мать и няньку во всех их заботах и тогда я проникаюсь удивлением к вновь открытым собственным моим качествам: изобретательный ум, чтобы забавлять, наставлять, прекратить слезы, маленькие услуги, терпение, нежность, благоразумие, подвижность — даже прыжки, — все нам ни по чем, все можем. Право, мои друзья, у меня есть все основания преклоняться перед собственной персоной.

Какой хороший отец из меня вышел, это удивительно, чорт возьми! Простите, вы так не теряете своего времени? Вы цените препровождение времени тихое, спокойное, наконец, по своему вкусу? Да, теперь, в нашем возрасте, это все, что нам нужно, — по крайней мере, что касается меня, то я так думаю и поздравляю вас, если вы одного мнения со мной. Но несмотря на вашу приятную глухоту и очаровательную лысость. (вот словечко для Луандена(?), мой старичок, несмотря на твою округленность с подобающим твоему возрасту румянцем, мой дряхлый херувим — младший — процветайте и преуспевайте! слава богу .

Сейчас я намерен обявить тебе войну, Мишель, и самую серьезную. Как можно писать почти слепому человеку, и не чернилами, а не знаю, какой отвратительной жидкостью, для которой даже в химии не имеется названия. Ведь пишет же твой брат настоящими чернилами, — почти безупречными! Значит, есть же у вас чернила в доме. Какое же такое жестокое преступление совершил я против тебя, что ты подвергает пытке мои бедные глаза? Скажи же мне, прошу тебя!

А, ты рассчитывает на мое безграничное великодушие, так не расчитывай впредь, потому, что я сумею отомстить за твое коварство. Вы спрашиваете, милые друзья, новостей о тобольских обитателях. Но я знаю столько же, сколько и вы, потому что давно уже не имел от них писем. Свистунов и Батеньков замкнулись в величественном молчании. Говорят, что первый весь погружен в увлекательное чтение молитвенника. Да будет ему этот молитвенник легким! — а это, ведь, было бы очень трудно. Что касается нашего нового шефа27, то вы сами его видели, и сами могли видеть, что человек умный, с характером, со средствами, намерение которого чисты и благожелательны, как для края в целом, так и Для тех, в частности, которые задыхаются, не будучи ни поняты, ни достаточно оценены, вследствие невежества одних, эгоизма других и глубокой испорченности третьих. Надеюсь, все это между нами Вы и не подозреваете, мои дорогие друзья, что мне стоит писать вам. Прибавьте к слабости моего зрения еще ужасный насморк и вы поймете, почему я обнимаю вас и говорю прощайте.

Я посылаю тебе, Мишель, водевиль. Ясно, что для нас он довольно глуп. Поэтому ради бога, сожги его, я самым серьезным образом прошу тебя об этом.

Весь ваш Бечаснов.

Привет всем тем, кто помнит меня. При случае познакомьтесь с Николаем Трапезниковым — отличный юноша. Он в Кяхте. Вы отошлете это письмо, само собой, как все мои письма Prudhomm'y Горбачевскому, иначе называемому медведь).

Несколько раз обедал у Казимирского28

 

* * *

Кроме этих писем, в бумагах Бестужевых хранятся еще две недатированных записки Бечаснова:

№5

Драгоценный мой цитрон29 выжатый временем и прекрасным полом, чтобы нам не разъехаться, не примите ли на себя труда снабдить сего Меркурия в юбке маленькой писуличкой о дне вашего приезда, которого я жду с нетерпением. Если же вам, теперь этого нельзя определить, или по определении встретится какое препятствие, то можете приказать найти на базаре или около цирульни, какого нибудь казаченку Смоленского, Веденского, Баклашинского или Олхинского для передачи мне вашего послания. — Перед выездом из города не лишнее также послать к Скрябиным (или Скрыбиным?) узнать, не загнала ли меня какая-нибудь нечаянность в город? Первый мой приезд — всегда к ним — и потом ехать через хлебный базар мимо Мыльникова все прямо и поворотить к Ангаре, проехав дом Шушакова к Беляевскому. Таким образом мы и разъехаться не можем.

3 мая — Смертно спать хочется — adieu, chef vieuх [Прощай, старик] .

Весь ваш Бечаснов.

 

№5

За дровяными своими хлопотами, никак не удалось мне заехать к Алекс. Захарычу попросить его приехать на общее собрание древностей. Исполните это за меня, добрый мой не выжатый цитрон, на которого ни время, ни прекрасный пол не имели решительно никакого влияния. В это же мгновение жду. И так до радостного свидания.

Вторник 2 часа по полудни.

в. в. в. Б.