[Ольга Николаевна Балакшина (ок. 1838 – ок. 1925) — ученица школы И. Д. Якушкина в Ялуторовске в 1848–1856 годах и преподавательница в 1860-е годы. Дочь известного в Сибири в середине XIX века Н. Я. Балакшина, выбившегося в купеческое сословие из управляющих предприятиями миллионера Н. Ф. Мясникова].
Эти воспоминания, записанные 12 февраля 1924 г. со слов Ольги Николаевны Балакшиной, относятся к 1839–1858 гг., т. е. ко времени пребывания декабристов на поселении в г. Ялуторовске. В ред. «Сиб. огней» эти воспоминания доставлены для опубликования Н. Н. Бакаем, зав. Томским губархбюро. Одновременно с воспоминаниями Н. Бакай прислал нам следующее пояснение к ним:
«В январе 1924 г. Томское губернское архивное бюро, получив сведенияи о возможности в г. Мариинске, Томской губернии, записать воспоминания от бывшей ученицы школы, основанной декабристами в г. Ялуторовске, Тобольской губернии, О. Н. Балакшиной, обучение которой произошло при непосредственном участии декабиста Якушкина, обратилось в Томской губисполком с просьбой дать небольшие средства для поездки в г. Мариинск. Губисполком согласился на это, и в первой половине февраля в г. Мариинск от губархбюро выехал студент последнего курса технологического института Б. С. Балакшин, близкий родственник О. Н. Балакшиной, которому и удалось непосредственно от О. Н. Балакшиной записать помещаемые о декабристах в Западной Сибири».
Первое появление декабристов в Ялуторовске относится к 1834–1835 годам. Воспоминаний о их приезде не сохранилось, так как отец переехал в Ялуторовск только в 1839 году, с какого года и сохранились воспоминания О. Н.
В Ялуторовске в этот промежуток времени жили следующие декабристы: Матвей Иванович Муравьев-Апостол, Иван Дмитриевич Якушкин, Николай Васильевич Басаргин, Евгений Петрович Оболенский, Иван Иванович Пущин, Василий Карлович Тизенгаузен и Ентальцев.
Первое время по приезде в Ялуторовск все декабристы жили по квартирам у местных жителей и жили очень скромно, так как у них ощущался недостаток средств. В 1839 году в Ялуторовск переехал из Тюмени Н. Я. Балакшин, служивший у известного откупщика Мясникова управляющим. Как человек передовой и образованный, он сразу же сблизился с декабристами, и Оболенский,Якушкин и Пущин поселились у него в доме, где и прожили около года, пока не получили возможности занять более удобные и обширные квартиры. В жизни декабристов в Ялуторовске довольно значительную роль сыграл Н. Я., так как, пользуясь своим положением, он служил как бы посредником между декабристами, жившими в Ялуторовске, и их родственниками в Европейской России.
Декабристы вели переписку, получали деньги, книги и журналы на его имя, так как им самим было все это запрещено. На первых порах, когда их средства были ограниченны (а у некоторых они были органиченны и до конца пребывания), Балакшин выписывал для декабристов и по их указанию массу современных газет и журналов.
Будучи высокоразвитыми и образованными людьми, декабристы по приезде в Ялуторовск начали учить грамоте всех, кого только возможно. Так, например, учили свою прислугу и вообще всех, кто к ним обращался.
Жили декабристы очень просто, по квартирам местных жителей: так, Пущин жил у Бронникова, Оболенский у купцов Ильиных, Якушкин у Ларионова1, Некоторые же, получив деньги, купили себе дома, напр., Муравьев, Басаргин, Тизенгаузен. Как выше уже упоминалось, декабристы учили кого только возможно. Но обучать на дому всех было невозможно. Возникла мысль открыть школу, которую и начал осуществлять и проводить в жизнь Якушкин. В это время разрешалось открывать только церковно-приходские школы. Якушкину и пришлось пойти по этому пути. Он привлекает к себе сотрудников, воодушевляет и настаивает на устройстве школы. После настойчивых хлопот этих лиц удалось получить разрешение, а также дом, в котором можно было открыть школу. И вот в 1846 году 1 июня школа была открыта. Заведующим школой, ее учителем и вдохновителем был Якушкин. Рукоделие преподавала Амалия Константиновна Муравьева2, жена Муравьева-Апостола. То же делала и Созонович, воспитанница Муравьевых. Главным источником, на который школа существовала, были те же деньги, которые получались декабристами из России, так как, по-видимому, там среди их знакомых производились сборы, которые и пересылали на содержание школы. То же самое можно сказать и о присылке учебных пособий и т. п. В случаях перебоя поступления средств они доставались через Балакшина в Сибири.
Что касается состава учащихся, то здесь не было никаких делений на классы, сословия и что-либо подобное. Все одинаково принимались в школу, и Якушкин очень зорко следил за тем, чтобы между учащимися были самые простые и дружеские отношения. Школа была смешанного типа, т. е. в ней мальчики и девочки учились вместе. Для бедных учеников имелись пимы и полушубки, которые им раздавались с тем условием, чтобы они посещали школу. Довольно много учеников было и из ближайших деревень. За теми, кто жил далеко от школы, посылалась лошадь Балакшина, которая и собирала учеников в школу, а после окончания уроков развозила.
В школе примерно училось около 100 человек. Классная комната была высокая, большая и светлая, с большими окнами, которые поднимались, а не отворялись. Парты были длинные, и за них садилось несколько человек. Около стены стояла кафедра на возвышении в две ступеньки.
Метод обучения в школе был английский — Ланкастера, который заключался в следующем. Около стен были сделаны полукруги из круглого железа с одной ножкой и крючком по концам. Такой полукруг пристегивался к петлям, забитым в стену.
В средину такого круга становился один из учеников, уже прошедший и усвоивший этот круг, по назначению Якушкина, а кругом, сложив руки назад, становились несколько человек, которым еще надо было этот Круг пройти. На стену весились таблицы, и стоящий в кругу ученик показывал указкой ту или другую букву, цифру и т. д., смотря по кругу, а стоящие вокруг по очереди отвечали. Причем наиболее успевающие и хорошо усвоившие становились к одному концу, а плохо знающие к другому, т. е., другими словами, размещались по знаниям. И с конца, где стояли уже усвоившие этот круг, ученики переводились Якушкиным к следующему кругу, а на их место продвигались следующие. У учеников в то время считалось весьма лестным вставать в начале круга, а затем, усвоив хорошо, сразу перескочить рез всех и стать к другому концу круга, где стоят уже усвоившие этот круг. Таких кругов было несколько, причем ученики перепили по мере усвоения от одного к другому. Якушкин же, сидя на кафедре, за всеми следил, делал поправки и замечания.
После кругов садились за парты. Передние парты представляли из себя неглубокие, плоские ящики, в которых был насыпан песок. Тут же лежали палочки, которыми писали, и линеечки для разравнивания песку.
Таких парт было два ряда. Следующие два ряда имели уже аспидные доски с грифелями и губками для стирания написанного. Наконец, на последних партах были чернила. Доски классной совсем не было, а все, что требовалось, было написано на таблицах, которые и вывешивались. Уроков никаких на дом не задавалось, все проходилось и усваивалось в школе. Занятия производились утром и после обеда: с 9–1 дня и с 2–4 вечера. Зимой занимались один раз. Весной, летом и осенью после занятий обычно шли в ноле и Якушкин рассказывал на примере жизнь природы, гак как он был хороший ботаник. Он очень любил учеников и часто в переменах сам принимал участие в играх. Со старшими учениками занимался сам Якушкин — арифметикой, географией, грамматикой, историей, ботаникой и т. п. Около кафедры для этих целей висел глобус. После объяснений урока Шли в соседний рукодельный класс, где стояли не парты, а столы, и чертили по объясненному уроку карты на бумаге.
Теперь остается сказать несколько слов о самих декабристах и их взаимоотношениях. Якушкин был казачий офицер3, среднего роста, всегда носил казачью поддевку и на черной ленточке часы. Жена с ним в Сибирь не поехала, как и семья. Два сына, которых он имел, приезжали гостить в Ялуторовск два раза. Жил он сначала у Балакшиных около года, где имел небольшую комнату с отдельным ходом и очень простенькой обстановкой. После того как стал получать деньги из России, занял более просторную квартиру у купцов Ларионовых, где имел три комнаты. Он был хороший ботаник и любил вообще природу. У Ларионовых во дворе он устраивал громоотвод, но доделать ему не дали соседи, так как боялись. Столб этот так и остался Стоять после отъезда Якушкина.
Якушкин купался в Тоболе от заморозков до заморозков. Он же первый начал кататься на коньках, на что жители Ялуторовска говорили, что «это черт по льду бегает». После стали на коньках кататься почти все декабристы.
Уехал Якушкин из Ялуторовска первым. После своею отъезда он присылал своей хозяйке плату за квартиру по 45 рублей в год, и когда умер, то его дети пролил жали посылку этих 45 рублей до самой смерти Ларионовой.
Что касается жизни других декабристов, то здесь удалось записать только обрывками следующее.
Между собою все декабристы жили очень дружно, часто бывали друг у друга и помогали в тяжелую минуту.К ним приезжали гостить из Тобольска декабристы: Анненков, Муравьев, Фонвизин и Свистунов, почти все с семьями. А их дети очень часто приезжали в Ялуторовск на каникулы и гостили у декабристов.
Все декабристы носили железные кольца, сделанные из тех кандалов, которыми они были закованы в катоpгe. Все они имели переписку с родными, получали от них же и средства к существованию. Очень часто они бывали у Балакшиных. Из России приезжали два сына к Якушкину и Муравьеву4, Многие из проезжавших через Ялуторовск гостили и останавливались у декабристов, у кого были дети, имелось по фортепьяно, на котором учил играть учитель музыки Берг, весьма уважаемый декабристами. Все они очень любили детей, устраивали для них вечера, на которых в играх принимали участие и сами. Все почти играли в шахматы и в карты, по без всякого денежного интереса и курили трубки. Муравьев всегда хорошо одевался, не играл в карты и часто хандрил. Был большой охотник, имел три собаки и ходил с Бергом на охоту. Басаргин имел мельницу, был женат на сестре профессора Менделеева. После поездки и Россию и свиданья с родными Басаргин снова вернулся в Ялуторовск, затем жил в Туринске и умер (кажется) в Омске.
[Николай Васильевич Басаргин умер в Москве в феврале 1861 г.]
Из всех декабристов в Ялуторовске умер один только Ентальцев, который похоронен на кладбище, где ему поставлен памятник.
Пущин был очень отзывчив к чужим нуждам, чем очень часто злоупотребляли. Он почти всегда раздавал просящим все имеющиеся у него деньги и сам оставаля без гроша. Он был другом Пушкина и по лицею и вел с ним переписку до смерти Пушкина. Для удовлетворения просьбы Пущин очень часто прибегал к займам.
Оболенский женился в Ялуторовске на простой девушке. К нему приезжал из Томска Батеньков. Трубецкие, возвращаясь из Иркутска, жили у Балакшиных, т[ак] к[ак] у них захворал сын. Покупая что-либо на базаре или где бы то ни было, декабристы вообще никогда не торговались. Прислуга у них жила до самого их отъезда бессменно. Население страшно их любило и очень хорошо к ним относилось. Грамотность в Ялуторовске быстро поднялась благодаря учебной работе декабристов. Последним из декабристов уехал из Ялуторовска Муравьев.